13.02.2017
Укрупненное среднее
Как проходила и к чему привела оптимизация образования — в материале «Огонька»
По стране полным ходом идет оптимизация дошкольного и среднего образования, а столица, которая занималась этим процессом целых пять лет, данное мероприятие уже завершила. Об очередной реформе чиновники говорят как о нелегком, но "выстраданном" шаге. Это верно: и страданий хватает, и трудности налицо. Однако в попытке выяснить, чем была обоснована тотальная перетряска системы, "Огонек" неожиданно обнаружил поразительные детали: единой программы оптимизации школьного образования в отечестве нет, Министерство образования такой реформой не занимается, административные упражнения по укрупнению "образовательных единиц" — это чистый произвол региональных властей. А за последствия проведенных мероприятий — уволенных учителей, сокращенных специалистов, ликвидированные учебные заведения и прочее — ответственности не несет никто. И как тут не вспомнить анекдот про третий вопрос российской интеллигенции: если не понять, кто виноват и что делать, остается поинтересоваться — как же так?..
В Москве оптимизация продолжалась пять лет. Теперь в столице нет отдельных общеобразовательных школ, нет детских садов, домов творчества детей и юношества, нет районных и окружных управлений образования. Вместо всего этого созданы территориальные образовательные комплексы — ТОКи. По данным департамента образования города Москвы (ДОГМ), вместо бывших 4 тысяч образовательных организаций разных типов теперь действуют 630 ТОКов. Присоединенные школы и садики получали название "образовательная площадка" (N 2, 3, 4 и так далее), или просто "здание номер такой-то". Бывшие директора и заведующие детсадами получили должности "структурных руководителей" ("струкруков).
Дали ТОК
В детских садах были ликвидированы должности методистов, сокращены ставки помощников воспитателей. В школах стало меньше логопедов, психологов, медицинских работников (по одному на весь ТОК) и вспомогательного персонала. Московским школам запретили заключать самостоятельно договора с подрядчиками на питание детей, теперь ДОГМ делает это в централизованном порядке. Централизованы также закупки учебного оборудования, учебников, охрана зданий. Даже сайты у всех школ теперь одинаковые, словно близнецы. И портреты директоров, точнее, директрис, потому что это в основном молодые женщины, очень похожи. В Москве 81 процент директоров — женщины. А на школьных сайтах одно время на видном месте красовался портрет самого Исаака Иосифовича Калины, руководителя столичного образования.
Всего в Москве с ликвидацией окружных управлений образования были сокращены более 18 тысяч административных должностей. За счет этого была увеличена, согласно официальным отчетам, зарплата учителям. Как сообщают в Департаменте образования города Москвы, она составляет сейчас в среднем 76,2 тысячи рублей. Правда, учителя в соцсетях пишут, что за такие деньги приходится брать две ставки, родилась даже горько-ироническая шутка: "На одну ставку есть нечего, на две — некогда".
Понятно, что перемены такого масштабы вызвали сопротивление педагогов и родителей. Учителя даже выходили протестовать на Суворовскую площадь (у театра Российской армии). И всяких несуразностей было много. В 2014 году, например, разразился скандал вокруг "Курчатовской школы" (N 1189), который можно признать типовым. Эта школа была основана в 1991 году при поддержке Центра компьютерного обучения Курчатовского института — с соответствующей специализацией. Но в ходе оптимизации ее "слили" со школой N 2077 — без всякой специализации. Директор 1189-й долго отбивалась, ее за строптивость в итоге уволили. Зато возглавившая "новую Курчатовскую" директор 2077-й записала на своем сайте: "Мы сделали огромный скачок в сравнении с прошлым годом: поднялись на 182 позиции в рейтинге московских школ".
Родители сетуют: устраивали ребенка в хорошую школу, а после слияния сильные учителя ушли, вместо них ведут уроки учителя из слабой школы. А ответ у директора один: "Не нравится — уходите". Перечисление скандалов и жалоб, вызванных объединением школ, можно вести бесконечно.
Главная претензия: почему никто не рассказал о предстоящих изменениях? Почему не спросили у учителей? Почему не привлекли к обсуждению "оптимизационных процессов" родителей? И что это вообще за "закрытая открытость" — так называют теперь в соцсетях административные упражнения на ниве школьного образования.
Реформа по умолчанию
Руководитель Департамента образования города Москвы Исаак Калина, по словам экспертов, человек умный. Ни одного интервью в массовой прессе. Было одно — в журнале "Директор школы", для своих. Но без всяких извещений о старте очередной реформы. И ни в одном документе правительства Москвы нет ни слова о слиянии школ. Более того, слово "оптимизация" вообще ни разу не употребляется. Так что же это за спецоперация на живых людях?
Все началось с постановления правительства Москвы N 86 ПП от 22 марта 2011 года "О проведении пилотного проекта по развитию общего образования в городе Москве". Что за пилотный проект? В чем суть? Для чего и зачем? Ничего не понятно. Только перечислены номера школ и детских садов, которые участвуют в этом проекте. Любопытна первая фраза этого постановления: "В целях поддержки инициативы руководителей государственных образовательных учреждений города Москвы по развитию общего образования правительство Москвы постановляет..." То есть как бы сами директора школ это все затеяли? Чтобы одних уволили, а другим снизили зарплату?
У экспертов нет единого мнения по оптимизации московского образования. Одни не принимают в принципе, говорят, все это не нужно, у нас есть замечательные школы, чего еще надо? Другие обращают внимание на частности: зачем убрали методистов из детских садов, они вели большую работу с родителями, а теперь это некому делать.
Алексей Гусев, руководитель рабочей группы "Образование и культура как основы национальной идентичности" регионального штаба "Общероссийского народного фронта" в Москве и ответственный секретарь Национальной родительской ассоциации, в январе 2015 года подготовил доклад "О состоянии и перспективах развития образования в городе Москве".
Главная идея доклада: никто не объяснил суть изменений в образовании, все проходит внезапно, без учета мнения москвичей и экспертной оценки возможных последствий. На словах Алексей Гусев сравнивает 86-е постановление с "внезапным началом войны против образования". Но ни доклад, ни резкости в дискуссиях руководство ДОГМ не прошибают — там действуют по принципу "молчим и делаем".
Деньги и качество
Один из главных аргументов в пользу оптимизации, проведенной в Москве,— изменение принципа финансирования школ. Москва, имеющая значительные финансовые ресурсы, дала департаменту образования карт-бланш. До сих пор обычные (не лучшие) школы получали 63 тысячи рублей в год на ученика (нормативно-подушевое финансирование). Гимназии получали больше, лицеи — еще больше, около 123 тысяч рублей, не считая дополнительных субсидий за победы на олимпиадах и высокие баллы ЕГЭ. Новая система финансирования предполагала, что школы, включившиеся в "пилотный проект" (помните, постановление N 86), получали по 123 тысячи рублей на ученика. Именно все школы — и лучшие, и не лучшие. На первый взгляд — воплощенная в жизнь социальная справедливость. Или как минимум разумная политика. Чего же желать еще?
Да немногого, в принципе, но весьма существенного — реального повышения уровня образования.
В упомянутом уже постановлении московского правительства N 86 одной из главных целей обозначено "повышение качества образования". "Огонек" попросил ДОГМ рассказать о результатах проведенной оптимизации. На один из вопросов ("Улучшилось ли качество образования в Москве в целом?") мы получили такой ответ:
"Доля набравших 190 и более баллов по трем предметам (речь о ЕГЭ.— "О") увеличилась с 2010/2011 учебного года с 34,7 до 53 процентов". Тут надо пояснить: 190 баллов по трем предметам — это примерно по 63 балла по одному, то есть чуть больше тройки. То есть половина (что следует из ответов ДОГМ) выпускников столичных школ — твердые троечники! Высокий результат.
Далее, ответили нам (полностью ответы департамента в рубрике "Дословно"): "Участвовать и побеждать в олимпиаде сегодня можно, обучаясь в любой школе (с 2012 года школьный этап проводится во всех московских школах). Количество школ, подготовивших победителей и призеров городского этапа Всероссийской олимпиады школьников, в 2016 году составило 624 школы (почти 100 процентов всех школ города). Для сравнения: в 2010 году их было 25 процентов".
Московские учителя математики, словно в ответ на эту казуистику, сочинили задачку: "Начальники города Глупова борются за повышение доли школ, ученики которых становились призерами и победителями олимпиад. В городе было 100 школ. Школы, ученики которых были победителями и призерами Всероссийской олимпиады, составляли весной 3 процента. Летом в городе "укрупнили" школы, и теперь школ стало 20. Снова вычислили, в каком проценте школ были те же ученики, ставшие весной победителями или призерами Всероссийской олимпиады. Какой ответ мог получиться?"
Для любого эксперта очевидно: олимпийские победы — отговорка, придуманная для красивой отчетности. Когда ни учитель, ни школа не знают, как повысить качество обучения, когда учитель научить не может, отчего и растут ряды репетиторов, школа рапортует — а вот, пожалуйста, у нас олимпийцы. Для школы это важно: если ученик занимает призовое место на олимпиаде (чьими стараниями — неизвестно), то школа получает дополнительное финансирование. Поэтому и олимпиад сейчас — не сосчитать. А в этом году в школах даже стали проводить... платные (!) олимпиады.
Но кто бы объяснил, каким образом участие детей в олимпиаде свидетельствует о качестве образования? Ведь в городском этапе выступают один-два ученика от школы. И разве школа учит детей для того, чтобы они побеждали в олимпиадах? Но Москва приравняла к качеству обучения именно это — участие в олимпиадах. И только ответы на социологические опросы "Как вы оцениваете качество российского школьного образования?" (12 процентов респондентов — как хорошее, 32 процента — плохое и 44 процента — среднее, опрос ФОМ, 2016 год) показывают — может, в вопросах методологии наши люди не сильны, но хорошее от плохого отличить в состоянии. По данным международных исследований PISA (исследование проводится раз в три года), последние три цикла наши школьники занимают места между 34-м и 40-м — сползание вниз пришлось аккурат на время стартовавшей школьной оптимизации. А вот в 2006-м, например, мы были на 27-м месте.
И нынешние реалии печальны: на самом деле уже не существует многих московских школ, которые занимают верхние строчки рейтинга лучших (см. "Огонек" N 49 за 2016 год). Как не осталось и "плохих" школ, одним росчерком пера скрывшихся в тени более успешных. Что же осталось? Бренды. А бренды, как утверждают маркетологи, это не предприятия, не торговые марки и даже не продукты. Это всего лишь некие схемы в головах потребителей, которые позволяют продавцам извлекать дополнительную прибыль при грамотно выстроенной рекламной стратегии. Сейчас новые директора "оптимизированных" школ на курсах повышения квалификации изучают именно маркетинг. А одна из тем курса — "Управление брендами"...
Заработать на оптимизации
Прежняя структура школьного образования не была идеальной. И правы, наверное, многочисленные эксперты: она тормозила развитие отрасли. Но, взявшись устаревшее радикально реформировать, ДОГМ дальше простых решений не пошел: круто сломав административный каркас прежней системы, во главу угла поставили калькулятор, а не содержательный компонент нововведений. До повышения качества образования дело так и не дошло, потому что эта задача, даже в плане ее постановки, никакого отношения к системам финансирования школ или управления ими не имеет.
В ДОГМ любят ссылаться на то, что, мол, "сделали образование доступным". Но на недоступность школ в столице никто вроде и не жаловался. Родители, наоборот, готовы возить детей в лучшие школы. Иное дело — финансовые показатели. Борьба за них — главный и, похоже, единственный итог пятилетних столичных новаций.
Чтобы выйти на нужный уровень "эффективности", резали, как говорится, по живому, а учителей увольняли по принципу "двух не": сначала несогласных, за ними неугодных. Больше всего пострадала сфера дополнительного образования — музыкальные, художественные студии, различные кружки при школах...
Оптимизация в отношении учителей обернулась большой проблемой. Алексей Семенов, действительный член двух академий (РАН и РАО), профессор МГУ, в недавнем прошлом ректор МПГУ, 20 лет руководивший Московским институтом открытого образования (Институт повышения квалификации учителей), говорит: "Требование повышения средней заработной платы учителя приводит к "выдавливанию" работников, "ухудшающих общие показатели": гениальных учителей с малой (например, по причине возраста) нагрузкой, совместителей — реальных вузовских ученых, психологов, логопедов и так далее, снижающих суммарную зарплату учителей. Исчезают дополнительные занятия, в которых участвует только пара учеников".
Между тем исследования показывают: качество образования мало зависит от размера школы, будь это маленькая школа или огромный комплекс. Для качественного обучения нужно что-то другое. Вот, например, в Пекине есть школа-комплекс "Первое октября" (это день создания КНР). В ней 4174 ученика, и у каждого свое индивидуальное расписание занятий. Нет традиционных классов, нет классных руководителей, у каждого ученика свой научный руководитель. Занятия проходят по 400 дисциплинам, действуют 272 кружка. Об этом "Огоньку" рассказала профессор Национального института образовательных наук Цзянь Сяоянь, отметив: в Китае все школы восточной части страны одинаково получают 7800 юаней в год на ученика (около 70 тысяч рублей), в западной части — поменьше...
Значит, дело не в деньгах и не в структуре управления, а в чем-то другом. Может быть, в отношении к детям. Но об этом пусть думают специалисты. Кстати, в Китае считают, что директор может уроки не вести, но он должен быть педагогом в первую очередь. В случае московской оптимизации это, похоже, не критерий вовсе.
Далеко от Москвы
Если в Москве оптимизация завершилась, то в регионах она только началась, и все коллизии — впереди (занятно, что города-миллионники не спешат перенимать московский опыт — уж слишком он, мягко говоря, неоднозначный). В регионах оптимизация проходит в соответствии с распоряжением правительства РФ N 722-р от 30 апреля 2014 года о плане мероприятий (дорожной карты) "Изменения в отраслях социальной сферы, направленные на повышение эффективности образования и науки до 2018 года". И главное в этих образовательных дорожных картах — ликвидация школ и детских садов, которые региональные начальники посчитают неэффективными.
До 2018 года планируется закрытие 3639 школ и детских садов в селах. В том числе предполагается закрывать учреждения дополнительного и среднего профессионального образования, а также дома и интернаты для сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Постановление предусматривает, что к 2018 году увеличится число детей на одного педагога в детских садах с 11,2 в 2014-м до 11,8 в 2018-м. В школах этот показатель увеличится с 11,7 до 12,8 ребенка на одного педагога.
Очень странное понимание доступности и высокого качества образования, о которых заявлено на первых страницах того постановления. В Европе, например, сейчас идут в другом направлении: там в школах — 8 детей на одного педагога, а в детских садах — 5.
Но все сомнения исчезнут, если вспомнить, что во главе угла стоит калькулятор, а не содержательная сторона самого образования. И тут самое время вспомнить о том, что еще в апреле 2015 года Счетная палата РФ подготовила доклад о первых результатах этой странно затеянной оптимизации. В нем говорится: "Мероприятия по оптимизации системы образования были начаты без должного анализа сети, учета планируемых к открытию учреждений, а также оценки потребностей населения" — точнее, увы, не скажешь.
В докладе СП подчеркивается, что, несмотря на сокращение образовательных учреждений, в 36 регионах расходы не сократились, а наоборот, выросли. В то время как повышение зарплаты учителям оказалось мизерным — на 0,74 процента в целом по России. В Белгородской, Ярославской областях и Республике Мордовия учителям не добавили ничего. Что получилось после старта оптимизационных мероприятий в итоге? 9,5 тысячи населенных пунктов, имеющих до 1,5 тысячи жителей, не имеют сегодня детских садов. 877 из них находятся на расстоянии более 25 км от ближайшего садика. В трети этих сел и деревень нет общественного транспорта. В 6 тысячах населенных пунктов нет школ. Из 940 деревень детям приходится добираться до школы более 25 км...
Все эти цифры — из упомянутого доклада СП, выпущенного весной 2015-го. Реакция? Да никакой. И стоит ли удивляться, что летом 2016 года родители учащихся протестовали против закрытия школ в Тюменской, Псковской, Саратовской, Воронежской, Ивановской и многих других областях. В Карелии дело дошло до разгона родительской демонстрации ОМОНом. К протестующим выходили образовательные начальники, что-то обещали исправить, но оптимизацию сворачивать никто и не думал, а постановление 722-р никто не отменял и не корректировал.
В 2007 году "Единая Россия" в своей предвыборной программе выдвинула идею "Школа — социокультурный центр села" (учителя и директора сельских учебных заведений писали потом никем не читанные доклады на эту тему). Сейчас сюжет обсуждается вновь, о чем министр образования Ольга Васильева говорила в сентябре как о важном повороте образовательной стратегии. Но как совмещается "социокультурный центр" с массовой ликвидацией его основы, глава ведомства не говорила. И, увы, никто не говорит.
...В 1915 году в России был разработан проект школьной реформы. Было записано: территория школьного округа в селах не должна превышать 3 версты (чуть больше 3 км). Реформу, правда, завершить не успели (грянула революция, за ней Гражданская война), но задачу доступности образования для всех детей 100 лет назад ставили. Сегодня мы поступаем ровно наоборот...
