Американский психолог Гарри Харлоу заработал своими опытами зловещую репутацию даже у коллег. Парадокс в том, что он тем самым добыл для науки данные, доказавшие необходимость более теплого отношения людей друг к другу. Это случилось в 50-е годы. Первоначально Харлоу занимался разработкой теста интеллекта для обезьян. Он показал, что они способны решать задачи гораздо более сложные, чем считали авторы более ранних исследований. Изучая макак-резус, Харлоу изолировал детенышей от матерей и их сверстников. Именно это обстоятельство сыграло решающую роль в том, что он натолкнулся на открытие, принесшее ему славу.
Он заметил, что обезьянки, когда их разлучали с матерью, делались чрезвычайно привязанными к махровым полотенцам, которыми устилали пол клетки. Они стискивали их в своих кулачках, обнимали их и впадали в истерику, когда полотенце отнимали. Что происходило? Привязанность в то время понималась исключительно в терминах пищевого подкрепления. Младенец любит мать, потому что она утоляет его голод. Харлоу кормил детенышей из рук, из маленьких бутылочек. Когда он бутылочку убирал, обезьянки просто отворачивались. Но когда он пытался отобрать у них полотенце, происходило нечто совершенно иное: макаки начинали истошно визжать, кидались на пол и вцеплялись в полотенце мертвой хваткой.
Харлоу смотрел на вопящих обезьян и думал о том, как возникает любовь. К нему пришла неожиданная мысль. Как пишет его биограф Блюм, лучший способ понять сердце – разбить его.
Вскоре Харлоу приступил к своим знаменитым экспериментам. С помощью ножниц по металлу и паяльника он соорудил из проволочной сетки «суррогатную мать». К ней крепился сосок, из которого вытекало обезьянье молоко. Кроме того, он сделал мягкую суррогатную мать, обернув ее корпус махровой тканью. У второй матери не было соска. Новорожденных детенышей сажали в клетки с двумя суррогатными матерями. Взрослые обезьяны, у которых отняли детей, визжали и бились о стенки клеток; малыши стонали, попав в отдельное помещение. Это продолжалось час за часом, лаборатория наполнялась криками отчаяния и вонью: жидкий стул, как писал Харлоу, указывает на высокую степень эмоционального напряжения.
Однако затем начали происходить удивительные вещи. Спустя несколько дней детеныши переносили свою привязанность с настоящих матерей, которые теперь были недоступны, на матерчатых суррогатных; за них они цеплялись, по ним ползали, ласкали их «лица» своими маленькими лапками и проводили многие часы, сидя у них на спинах и животах. Матерчатая мать не могла их накормить молоком, и когда детеныши испытывали голод, они забирались на проволочную мать, но затем снова возвращались к матерчатой.
По прошествии некоторого времени Харлоу помещал маленьких макак в незнакомую комнату вместе с одной из суррогатных матерей. Если с ними была кормящая мать, детеныши дрожали от страха, плакали и сжимались в комок на полу. Если в комнате оказывалась матерчатая суррогатная мать, их поведение было другим: обезьянки чувствовали себя в безопасности, с интересом изучали комнату и предметы, расположенные в ней.
Харлоу выступил с докладом, который назвал «Природа любви» и который стал классикой: «Мы не удивились, когда обнаружили, что комфорт, который приносит контакт, является базисом таких переменных, как привязанность и любовь, но мы не ожидали, что он полностью заслонит такой фактор как питание; действительно, различие оказалось настолько большим, что заставило предположить: главная функция кормления – обеспечение частого и тесного телесного контакта детеныша с матерью… Любовь к настоящей и к суррогатной матери выглядят очень сходно. Как показывают наши наблюдения, привязанность детеныша обезьяны к настоящей матери очень сильна, но ей ничем не уступает любовь, которую в условиях эксперимента детеныш проявляет к суррогатной матери из ткани».
В 1930-1950 годы господствовала теория воспитания, согласно которой не следует баловать ребенка тактильным поощрением, обнимая его и беря на руки. Харлоу показал, что прикосновения матери ребенку жизненно необходимы. Он представил данные, которые ясно показывали: матерчатая суррогатная мать важнее для малышей, чем кормящая. Его успех оказался триумфальным и произвел революцию. В 1958 году Харлоу был избран президентом Американской психологической ассоциации. О нем сняли документальный фильм. Его работы повлияли на промышленность, выпускающую детские товары: особенное распространение получили рюкзаки, в которых родители могли носить детей. Приюты и родильные дома изменили свою политику: младенцу мало бутылочки с молоком, его нужно брать на руки, качать, смотреть на него и улыбаться.
Однако вскоре стало понятно — все сложнее. Суррогатная матерчатая мать обеспечивала тактильный контакт не хуже настоящей, но в течение следующего года Харлоу заметил, что выросшие обезьянки были не вполне нормальны. Когда он выпускал их из клеток, чтобы они могли поиграть друг с другом и образовать пары, они яростно избегали общения. Самки нападали на самцов. Некоторые проявляли что-то похожее на аутизм: они раскачивались, кусали себя до крови и отгрызали собственные пальцы.
В последующих статьях Харлоу мужественно признал, что выращенные суррогатными матерями детеныши страдают эмоциональными нарушениями, и указал, что помимо прикосновений необходимо хотя бы полчаса в день игры детенышей друг с другом.
Для доказательства этого положения ему потребовались наблюдения за десятками обезьян. Первые макаки, выросшие в изоляции, так и не научились играть и спариваться. Однако самки достигли зрелости, у них начали созревать яйцеклетки. Харлоу хотел получить от них потомство, потому что у него появилась новая идея. Его интересовал вопрос, какими матерями окажутся эти обезьяны. Все попытки подсадить к ним опытных самцов не принесли успеха – самки вцеплялись им в морды. Тогда он придумал приспособление, которое назвал «рамой для изнасилования»: зафиксированная в нем самка не могла воспротивиться тому, чтобы на нее залез самец. Это принесло успех. Двадцать самок забеременели и произвели на свет потомство. Часть из них убили своих детенышей, другие были к ним равнодушны, только немногие вели себя адекватно.
Он заметил, что обезьянки, когда их разлучали с матерью, делались чрезвычайно привязанными к махровым полотенцам, которыми устилали пол клетки. Они стискивали их в своих кулачках, обнимали их и впадали в истерику, когда полотенце отнимали. Что происходило? Привязанность в то время понималась исключительно в терминах пищевого подкрепления. Младенец любит мать, потому что она утоляет его голод. Харлоу кормил детенышей из рук, из маленьких бутылочек. Когда он бутылочку убирал, обезьянки просто отворачивались. Но когда он пытался отобрать у них полотенце, происходило нечто совершенно иное: макаки начинали истошно визжать, кидались на пол и вцеплялись в полотенце мертвой хваткой.
Харлоу смотрел на вопящих обезьян и думал о том, как возникает любовь. К нему пришла неожиданная мысль. Как пишет его биограф Блюм, лучший способ понять сердце – разбить его.
Вскоре Харлоу приступил к своим знаменитым экспериментам. С помощью ножниц по металлу и паяльника он соорудил из проволочной сетки «суррогатную мать». К ней крепился сосок, из которого вытекало обезьянье молоко. Кроме того, он сделал мягкую суррогатную мать, обернув ее корпус махровой тканью. У второй матери не было соска. Новорожденных детенышей сажали в клетки с двумя суррогатными матерями. Взрослые обезьяны, у которых отняли детей, визжали и бились о стенки клеток; малыши стонали, попав в отдельное помещение. Это продолжалось час за часом, лаборатория наполнялась криками отчаяния и вонью: жидкий стул, как писал Харлоу, указывает на высокую степень эмоционального напряжения.
Однако затем начали происходить удивительные вещи. Спустя несколько дней детеныши переносили свою привязанность с настоящих матерей, которые теперь были недоступны, на матерчатых суррогатных; за них они цеплялись, по ним ползали, ласкали их «лица» своими маленькими лапками и проводили многие часы, сидя у них на спинах и животах. Матерчатая мать не могла их накормить молоком, и когда детеныши испытывали голод, они забирались на проволочную мать, но затем снова возвращались к матерчатой.
По прошествии некоторого времени Харлоу помещал маленьких макак в незнакомую комнату вместе с одной из суррогатных матерей. Если с ними была кормящая мать, детеныши дрожали от страха, плакали и сжимались в комок на полу. Если в комнате оказывалась матерчатая суррогатная мать, их поведение было другим: обезьянки чувствовали себя в безопасности, с интересом изучали комнату и предметы, расположенные в ней.
Харлоу выступил с докладом, который назвал «Природа любви» и который стал классикой: «Мы не удивились, когда обнаружили, что комфорт, который приносит контакт, является базисом таких переменных, как привязанность и любовь, но мы не ожидали, что он полностью заслонит такой фактор как питание; действительно, различие оказалось настолько большим, что заставило предположить: главная функция кормления – обеспечение частого и тесного телесного контакта детеныша с матерью… Любовь к настоящей и к суррогатной матери выглядят очень сходно. Как показывают наши наблюдения, привязанность детеныша обезьяны к настоящей матери очень сильна, но ей ничем не уступает любовь, которую в условиях эксперимента детеныш проявляет к суррогатной матери из ткани».
В 1930-1950 годы господствовала теория воспитания, согласно которой не следует баловать ребенка тактильным поощрением, обнимая его и беря на руки. Харлоу показал, что прикосновения матери ребенку жизненно необходимы. Он представил данные, которые ясно показывали: матерчатая суррогатная мать важнее для малышей, чем кормящая. Его успех оказался триумфальным и произвел революцию. В 1958 году Харлоу был избран президентом Американской психологической ассоциации. О нем сняли документальный фильм. Его работы повлияли на промышленность, выпускающую детские товары: особенное распространение получили рюкзаки, в которых родители могли носить детей. Приюты и родильные дома изменили свою политику: младенцу мало бутылочки с молоком, его нужно брать на руки, качать, смотреть на него и улыбаться.
Однако вскоре стало понятно — все сложнее. Суррогатная матерчатая мать обеспечивала тактильный контакт не хуже настоящей, но в течение следующего года Харлоу заметил, что выросшие обезьянки были не вполне нормальны. Когда он выпускал их из клеток, чтобы они могли поиграть друг с другом и образовать пары, они яростно избегали общения. Самки нападали на самцов. Некоторые проявляли что-то похожее на аутизм: они раскачивались, кусали себя до крови и отгрызали собственные пальцы.
В последующих статьях Харлоу мужественно признал, что выращенные суррогатными матерями детеныши страдают эмоциональными нарушениями, и указал, что помимо прикосновений необходимо хотя бы полчаса в день игры детенышей друг с другом.
Для доказательства этого положения ему потребовались наблюдения за десятками обезьян. Первые макаки, выросшие в изоляции, так и не научились играть и спариваться. Однако самки достигли зрелости, у них начали созревать яйцеклетки. Харлоу хотел получить от них потомство, потому что у него появилась новая идея. Его интересовал вопрос, какими матерями окажутся эти обезьяны. Все попытки подсадить к ним опытных самцов не принесли успеха – самки вцеплялись им в морды. Тогда он придумал приспособление, которое назвал «рамой для изнасилования»: зафиксированная в нем самка не могла воспротивиться тому, чтобы на нее залез самец. Это принесло успех. Двадцать самок забеременели и произвели на свет потомство. Часть из них убили своих детенышей, другие были к ним равнодушны, только немногие вели себя адекватно.
