Ретроспектива

[Vadim]

Неожиданная реакция Сталина на похвалу со стороны Черчилля

После окончания Второй мировой войны в День Великой Октябрьской социалистической революции Уинстон Черчилль выразил похвалу Иосифу Сталину, однако, лидер СССР отреагировал на его слова совсем не так, как ожидал Черчилль и большинство других политиков.

Говоря о И.В. Сталине, У. Черчилль заявил 7 ноября 1945 г. в британском парламенте: «Я лично не могу чувствовать ничего иного, помимо величайшего восхищения, по отношению к этому подлинно великому человеку, отцу своей страны, правившему судьбой своей страны во времена мира и победоносному защитнику во время войны. Даже если бы у нас с Советским правительством возникли сильные разногласия в отношении многих политических аспектов — политических, социальных и даже, как мы думаем, моральных, — то в Англии нельзя допускать такого настроения, которое могло бы нарушить или ослабить эти великие связи между двумя нашими народами, связи, составляющие нашу славу и бедность в период недавних страшных конвульсий»
В.М. Молотов дал указание опубликовать в газете "Правда" - центральном органе ЦК ВКП (б) - изложение речи британского политика. Прочитав газету, И.В. Сталин телеграфировал из Сочи, где он находился в отпуске, в Москву В.М. Молотову, Г.М. Маленкову, Л.П. Берия, А.И. Микояну 10 ноября: «Считаю ошибкой опубликование речи Черчилля с восхвалением России и Сталина. Восхваление это нужно Черчиллю, чтобы успокоить свою нечистую совесть и замаскировать свое враждебное отношение к СССР, в частности, замаскировать тот факт, что Черчилль и его ученики из партии лейбористов являются организаторами англо-американо-французского блока против СССР. Опубликованием таких речей мы помогаем этим господам. У нас имеется теперь немало ответственных работников, которые приходят в телячий восторг от похвал со стороны Черчиллей, Трумэнов, Бирнсов и, наоборот, впадают в уныние от неблагоприятных отзывов со стороны этих господа. Такие настроения я считаю опасными, так как они развивают у нас угодничество перед иностранными фигурами. С угодничеством перед иностранцами нужно вести жёстокую борьбу. Но если мы будем и впредь публиковать подробные речи, мы будем этим насаждать угодничество и низкопоклонство. Я уже не говорю о том, что советские лидеры не нуждаются в похвалах со стороны иностранных лидеров. Что касается меня лично, то такие похвалы только коробят меня».
В.М. Молотов ответил немедленно: "Опубликование сокращённой речи Черчилля было разрешено мною. Считаю это ошибкой. Во всяком случае, её нельзя было публиковать без Вашего согласия". (с)

http://nikolay-siya.livejournal.com/429 ... ium=social

[Vadim]

Польская оккупация Чехословакии. Малоизвестные факты истории

По результатам Мюнхенского соглашения, государство Польша в октябре 1938 года поддержало гитлеровскую Германию в территрориальных претензиях к Чехословакии и аннексировало часть чешских и словацких земель в числе которых были местности Тешинская Силезия, Орава и Спиш. До заключения пакта Молотова-Риббентропа оставалось чуть меньше года.

Польские танки 7ТР входят в чешский город Тешин (Цешин). Октябрь 1938 года (фото)

Рукопожатие польского маршала Эдварда Рыдз-Смиглы и немецкого атташе полковника Богислава фон Штудница на параде «Дня независимости» в Варшаве 11 ноября 1938 года. Фотография примечательна тем, что польский парад особо привязывался к захвату Тешинско (фото)

Интересна дальнейшая судьба этих территорий. После крушения Польши Орава и Спиш были переданы Словакии. После окончания Второй мировой, земли снова были оккупированы поляками, правительство Чехословакии было вынужденно согласиться с этим. На радостях поляки устроили этнические чистки против этнических словаков и немцев. В 1958 территории были возвращенны Чехословакии. Сейчас входят в состав Словакии

Полностью: http://nikolay-siya.livejournal.com/430 ... ium=social

[Adelaida]

[Vadim]

[Vadim]

Подтверждения тому, что "Сталин грабил банки" — так и нет

Расхожим утверждением является то, что молодой Сталин-де террорист, грабитель банков и т.п. Меж тем почва у таких разговоров весьма зыбкая. Почему?
***
После октябрьского переворота 1917-го года лидеры меньшевиков отказались войти в советское правительство и усилили свою критику большевиков, выступая с нападками на их лидеров.

Весной 1918 года в меньшевистской газете «Вперёд» появилась статья «Еще раз об „артиллерийской подготовке“» одного из лидеров меньшевиков, Юлия Мартова, в которой он, защищая действия меньшивиков Закавказского Сейма и меньшивиков, вошедших в правительства Закавказских республик, резко обрушился на правительство РСФСР и мимоходом упомянул в этой статье, что якобы Иосиф Джугашвили-Сталин был в своё время исключен из РСДРП за причастность к экспроприациям.

В апреле 1907 года в Лондоне, на V съезде РСДРП было принято решение распустить боевые дружины, не участвовать в экспроприациях и исключать из партии тех, кто не выполняет этих решений. В то время подобными деяниями занимался Семен Аршакович Тер-Петросян, более известный как Камо, который формально не состоял в рядах РСДРП. 13 июня 1907 года на инкассаторский фаэтон Тифлисского отделения Государственного банка группой боевиков Камо было совершено вооруженное нападение и похищена крупная сумма денег.
Сталин подал на Мартова в суд, обвиняя того в клевете. Заметки с заседаний суда печатались в газетах, в том числе и в газете «Вперёд», которую редактировал сам Юлий Мартов.
В отчете о суде над Мартовым эта газета писала:

«Ни разу еще в новом помещении революционного трибунала на Солянке не было такого наплыва публики, какое наблюдалось вчера во время слушания дела т. Мартова. Задолго до начала слушания дела зал переполнен. Публика продолжает пребывать, и красногвардейцы принуждены загородить доступ новым лицам. У двери начинается свалка. Публика одерживает верх и продолжает «уплотнять» зал заседаний. Среди публики много рабочих. Заседание открывается около 1 часа дня. Появляются «судьи» во главе с председателем Печаком.
- Слушается дело Мартова, - объявляет председатель. Мартов отделяется от группы товарищей и направляется к скамье подсудимых. Раздается гром аплодисментов. Публика устраивает Мартову шумную, долго не смолкающую овацию. Вызываются двое: возбудивший настоящее дело, член Совета Народных Комиссаров комиссар по национальным делам Иосиф Джугашвили-Сталин и сотрудник газеты «Правда» Сосновский. Первый обвинитель – Сталин является потерпевшим по делу. Мартов сообщил в одной из статей, что Сталин был исключен из партии за причастность к экспроприации.

Мартов переходит к существу дела и просит вызвать ряд свидетелей, могущих подтвердить факты, указанные в его статье. Исидора Рамишвили, Ноя Жордания, Шаумяна и других членов Закавказского областного комитета 1907-08 гг.
Сталин протестует.
- Никогда, - говорит он, - я не судился. Если Мартов утверждает это, то он гнусный клеветник.
Трибунал совещается и выносит решение: Дело слушать немедленно. Мотивы таковы: с Кавказа свидетелей вызвать трудно за дальностью расстояния, а московских свидетелей Мартов мог сам пригласить в зал заседания.
Неожиданно Сталин становится в новую позицию:
- У Мартова, - говорит он, - ни тени фактов или доказательств. Пусть он признает свою вину, и я сниму обвинение. А после он может доказывать в третейском суде свою правоту. Хоть через год, через два. Я предлагаю свидетелей не вызывать и сейчас рассмотреть дело.
- Мартов: Я сторона в деле и заявляю, что доказать правильность своего утверждения могу лишь тогда, если будут допрошены названные мною свидетели.
- Гражданин Мартов, - неожиданно спрашивает председатель, - а если свидетелей не удастся допросить – как быть тогда?
- Я не юрист, - отвечает Мартов, - и своей кандидатуры на пост председателя трибунала не выставлял. Но думаю, что сейчас трибунал должен приложить все старания, чтобы дать мне возможность доказать свою правоту. Я помню, когда Ленин был предан партийному суду по обвинению в клевете на меньшевиков, и дело это слушалось под председательством Козловского, то мы дали своим противникам использовать все доказательства и допросить всех свидетелей.
Напомню еще одно: когда мы судили Ленина, мы составили коллегию из 5 большевиков и 4 меньшевиков. Мы предоставили ему все средства защиты. Может иначе получиться такая же история, какая была в деле Малиновского. Я высказал подозрение в причастности его к охранке. Меня привлекли к швейцарскому суду, перед которым не могли предстать свидетели, знавшие правду о Малиновском. Когда я отказался от такого суда, то в большевистской газете напечатали, что я клеветник. Прошли года – и оказалось, что Малиновский был провокатором.
Трибунал удаляется на совещание и после непродолжительного совещания выносит решение: отложить дело на неделю для вызова свидетелей».

Но на Кавказе в это время происходили серьезные события. Три закавказских республики уже считались суверенными государствами. В Баку правила возглавляемая Степаном Шаумяном Бакинская Коммуна, в Тифлисе — Закавказский сейм, в котором меньшевики составляли большинство. Мартов запросил оттуда «компромат» на Сталина, а Революционный трибунал просил свидетелей явиться в Москву. Но председатель Бакинского Совета Степан Шаумян не мог по такому пустяковому делу ехать в Москву, когда в конце марта азербайджанские националисты подняли в Баку восстание против советской власти, и хотя восстание было вскоре подавлено «мусаватисты» с помощью турок в конце июля захватили Баку, а Шаумян вместе с другими комиссарами, покинув Баку на пароходе, попали в руки белогвардейцев и были расстреляны.
Грузия и Армения в это время пытались обороняться от наступающих турецких войск. Ной Рамишвили – один из лидеров грузинских меньшевиков – не ответил на письмо, а другой известный меньшевик - Ираклий Церетели, рекомендовал Мартову искать необходимые документы в архивах Департамента полиции, которые находятся в распоряжении комиссии академика Н. А. Котляревского, которому ещё приказом А. Ф. Керенского было поручено их изучение. Но там про участие Сталина в экспроприациях ничего не было обнаружено.

Дело по обвинению Мартова в клевете на Сталина было прекращено, хотя и вызвало резкие возражения со стороны некоторых членов Центрального Исполнительного Комитета. Но в итоге трибунал признал Мартова за другие его высказывания в той статье «виновным в совершении преступления посредством печати против трудовой власти. Ввиду изложенного Московский революционный трибунал постановил: выразить на первый раз гражданину Мартову (Цедербауму) за легкомысленное для общественного деятеля и недобросовестное в отношении народа преступное пользование печатью общественное порицание, обязав все газеты, выходящие в Москве, опубликовать настоящий приговор».

Последующие попытки Льва Давидовича Троцкого собрать «компромат» на Сталина тоже не увенчались успехом, хотя его сторонники проделали большую работу в архивах Кавказа. Фактом является то, что до сих пор не обнаружены какие-либо материалы органов царской России или РСДРП об участии Сталина в «эксах».

http://nikolay-siya.livejournal.com/444 ... ium=social

[Matryona]

«Я сказал Гайдару: ты хочешь освободить цены в один день, ты понимаешь, что это авантюра?»
Илья Копелевич: Григорий Алексеевич, давайте мы сейчас обратимся к дням после августовского путча, к моменту, когда фактически союзное правительство прекратило существование. Так или иначе Белый дом в лице Ельцина был поставлен перед необходимостью что-то решать в области гибнущей на тот момент экономики. Вы были в центре событий на тот момент, вы были рядом, вы были вице-премьером российского правительства, но так вышло, что в дальнейшем управление реформами происходило без вас. Но как все это начиналось в самые первые дни после путча, когда Ельцин принимал решение?

Григорий Явлинский: Когда путч закончился, Ельцин обратился ко мне с просьбой, чтобы я вошел в руководство, так это называлось тогда, Комитета по оперативному управлению. И я стал заместителем руководителя этого комитета, то есть заместителем председателя Совета министров СССР, по существу. Никакой [российский] орган ничего не мог предпринять, потому что государственный банк был союзный, министерство финансов было союзное, валютные резервы все были союзные, контроль границ оставался союзными.

Копелевич: Все ресурсы были там…

Явлинский: То есть все макроэкономические регуляторы, какие только существуют, и административные, и сугубо экономические, все были сосредоточены в правительстве Советского Союза.

Во-вторых, мы тогда впервые начали выходить на взаимоотношения с Международным валютным фондом, с Мировым банком, и они тоже поддерживали отношения только с союзным правительством, потому что все авуары заграничные все были союзные, и имущество все было союзное. Все было там. Поэтому в Российской Федерации кроме прачечных и бытового обслуживания ничего не было. Так этого не было и раньше. Это было причиной того, что «500 дней» появлялась как союзная программа, потому что в российском правительстве ничего делать было невозможно.

И вот туда [в Комитет по оперативному управлению] был назначен Вольский, Лужков Юрий Михайлович и я. Ну еще был Силаев, который управлял этим комитетом. Я оказался перед задачей, как в условиях отсутствия управления экономикой и в условиях отсутствия самой экономики как связной системы, поддерживать жизнь людей. Потому что, извините, больницы должны работать, детям нужно идти в школу, сентябрь, транспорт должен ездить. В общем, все должно как-то работать, в магазинах должно что-то быть, предприятия должны как-то работать.

Копелевич: Понятно, что за остатком этого союзного органа, потому что этот орган правительством даже не назывался, числились все авуары, но не походило ли это все больше на комитет по распродаже и разделению…

Михаил Бергер: Ликвидационную комиссию…

Копелевич: Этот орган мог что-нибудь предпринять?

Явлинский: Он реально распределял ресурсы, он реально принимал решения…

Копелевич: В рамках этой кризисной ситуации он распределял ресурсы?

Явлинский: В рамках того, какие были решения. Какие были ресурсы, в их рамках он и принимал решения.

Копелевич: Стоял вопрос о реформе. Этот орган мог возглавить реформу в союзном масштабе?

Явлинский: Это было абсолютно невозможно. Это был орган действительно оперативного управления, то есть он решал хозяйственные задачи каждый день. Потому что плановая система прекратила работать, госснаб прекратил работать, все другие структуры такого рода тоже прекратили свою работу, и нужно было не допустить того, чтобы это все превратилось в какой-нибудь кризис с людьми на улицах. Это удалось сделать.

Копелевич: Но вы наверно знали, что параллельно с этим процессом такого антикризисного менеджмента в условиях в общем-то экономической катастрофы 91 года в Москве у Ельцина разрабатывался план радикальной реформы, вы не могли об этом не знать, конечно. Может быть вы в этом участвовали? Предлагали ли свое… Потому что это было главным. Было понятно, что сейчас надо удержать и распределить гуманитарную помощь, чтобы голод в больших городах не наступил, но завтра будет что-то другое все равно.

Явлинский: Конечно, да. Тема заключалась в том, что у Ельцина были довольно большие переживания по этому поводу. И вот в момент разгара моей работы, я помню даже этот день, как это выглядело, меня пригласил Ельцин к себе, и сказал: Григорий Алексеевич, вы готовы возглавить правительство России?

Копелевич: Григорий Алексеевич, а можете примерно назвать дату?

Явлинский: Октябрь [1991 года].

Копелевич: Октябрь. То есть сентябрь прошел…

Явлинский: Сентябрь прошел. К концу октября я уже подготовил этот документ по экономическому союзу и в начале ноября уехал на сессию Международного валютного фонда и Мирового банка. А Борис Николаевич сидел уже в Кремле, только не в том кабинете, где Горбачев, а в здании Верховного Совета СССР. Он пригласил меня туда, я к нему пришел, и он сказал: вот как вы на это смотрите? Говорю: это очень важно и интересно, но давайте обсудим, что делать будем. Я ему нарисовал целый план, в котором нужно было немедленно принимать решение, что люди на свои сбережения, которые у них есть в сберкассах, имеют право приобретать что хочешь – помещения, парикмахерские, химчистки, грузовики, небольшие мастерские, большие мастерские… В общем все, что только можно придумать.

Копелевич: Кто бы это продавал?

Явлинский: Государство могло продавать. Ему был показан такой проект, он был сделан еще за год до этого. Я ему говорил: вот это будет создание среднего класса, это самое важное сейчас. Мы через год сбалансируем спрос и предложение, в магазинах появятся товары, и это основа всей политической системы, говорил я. Ну, говорит, а второе что? А второе – это экономический союз.

Бергер: И какая была реакция?

Явлинский: Он мне ответил, что ему надо подумать, но вообще-то он предполагает, что Россия пойдет одна, как он сказал, и более радикально. Я говорю, тогда и мне надо подумать. После этого у нас состоялось трудное и длительное обсуждение со многими, кто был в его окружении, кто убеждал меня дать согласие. И лидирующим в этом вопросе был [министр печати и информации РСФСР Михаил] Полторанин. Полторанин с [председателем ВГТРК Олегом] Попцовым сели со мной за чаем, чай продолжался до утра, и Полторанин сильно меня подвинул в этом направлении.

Бергер: Он был тогда очень влиятелен, Полторанин.

Явлинский: Он был ближайший друг его. И вот, что он пишет, я этого не знал, мы нашли это в «Форбсе», он «Форбсу» давал интервью. Он уговорил меня, потом он позвонил Ельцину, чтобы Ельцин быстрее со мной встречался, а потом он в конце дня, когда впечатление от чая прошло, позвонил Ельцину и спросил: ну, как? И судя по тому, что написал Полторанин, там цитата примерно такая. Полторанин спрашивает, как там? Ельцин отвечает: встречался, разговаривали, ну что, говорит, Явлинский есть Явлинский, у него собственный план, а мне нужны кредиты. Вот и все.

Потом звонит мне [государственный секретарь РСФСР Геннадий] Бурбулис через некоторое время и говорит, приезжайте в Белый дом, очень важное дело. Я приехал. Он говорит: у Ельцина на столе лежат два указа – на вас и на Гайдара. Вас он знает и хочет назначить, Гайдара он не знает. Но указ должен быть подписан сегодня. Принимайте решение. Я говорю, у меня есть два вопроса, такие же как раньше. Как вы собираетесь решать проблему балансирования спроса и предложения, и будет ли экономический союз. Он мне говорит: по нашим представлениям цены будут освобождены в один день. Я говорю: вы получите такую инфляцию, которая вам и не снилась, вы даже не представляете, что это такое. Он говорит, ну вот так мы решили делать. А что касается экономического союза, Россия пойдет одна. То есть и первое, и второе мое предложение… Я ему говорю: Геннадий Эдуардович, это будет катастрофический сценарий. После этого был подписан указ, после этого ко мне приходил Егор, мы с ним разговаривали примерно на эту же тему…

Бергер: Гайдар.

Явлинский: Да. Ну в общем мы с ним это обсуждали, разговор у нас не получился…

Бергер: То есть это была его идеология?

Явлинский: Нет.

Бергер: А, он принял просто?..

Явлинский: Да, это была идеология не его. Это была идеология Вашингтонского консенсуса, и именно это явилось предметом получения или неполучения кредитов.

Копелевич: Это было неизбежность? Кредиты МВФ в тот момент были незаменимы?

Явлинский: Кредиты тогда уже были нужны. Скажем, в 1990-м, когда была сделана программа «500 дней», кредиты были не нужны. Мы бы справились без них. Когда я представлял программу в Вашингтоне, у меня исполнительный директор МВФ спрашивал: Григорий, а почему в вашей программе ничего не сказано о кредитах. Я ему сказал: потому что они нам не нужны, мы справимся пока.

В 1991 году, тем более в 1992 году это уже было надо. Но вот тут самое интересное. На тот момент авторитет России, или там Советского Союза, как хотите, был настолько огромен и значение того, что происходило в Советском Союзе, было настолько велико, что, если бы наше руководство настаивало на собственной программе - была бы и собственная программа, и кредиты, все было бы.

Бергер: То есть надо было просто решиться на это?

Явлинский: Надо было просто взять и сказать: мы будем делать так и никак иначе.

Копелевич: Еще один вопрос про экономический союз. Референдум на Украине прошел в конце ноября [Всеукраинский референдум о независимости Украины, состоялся 1 декабря 1991 года]. Тогда вставал вопрос о союзном договоре без Украины?

Явлинский: Нет, такого вопроса не было. И [Леонид] Кравчук, как первый секретарь компартии Украины, первый президент Украины, и уж тем более [Витольд] Фокин, как председатель Совета министров, они прекрасно знали, что разорвать хозяйственные связи, и не войти в экономический союз, и деньги сделать с сегодня на завтра они не смогут… То есть если бы была политическая воля, если бы было единство в этом вопросе, то на тот момент можно было сделать единое экономическое пространство, начинать вместе дальше работать.

Хотя, конечно, настроения сепаратизма там были. Но дело еще в том, что эти настроения сепаратизма очень активно поддерживались теми же нашими западными товарищами. Они сказали, что обеспечат всем национальную валюту, что не надо делать единую валюту, что не надо делать единое экономическое пространство, что мы сделаем свои деньги для Молдовы, для Киргизии, я уж не говорю про Украину. У всех будут собственные деньги, не надо… Потому что они продолжали свое геополитическое противостояние.

Копелевич: Я одну ремарку для истории, потому что все это очень важная тема. Поддерживали или не поддерживали западные страны идеи дезинтеграции?

Явлинский: Точно поддерживали.

Копелевич: Я-то в те годы был молод и идеалистичен, но в 1993 году я очень хорошо запомнил, еще до всех наших событий, я читал журнал The Economist, это было в конце лета, когда вдруг возникла тема валютного союза, и она Россией продвигалась. И журнал «Экономист», причем как альфа и омега, как аксиома, без объяснения, почему это аксиома, писал, что Запад ни в коем случае не должен этого допустить. Это 1993 год, когда отношения были…

Явлинский: Прекрасные!

Копелевич: На самом пике. Почему это ни в интересах Запада - это даже не объяснялось, это просто не в интересах Запада.

Явлинский: Значит, была простая мысль, которая на личных встречах на уровне президентов США высказывалась. Они что говорили? Мы должны сделать ситуацию необратимой. Мы совершенно не понимаем вас, мы совершенно не понимаем, ни что случилось в Советском Союзе, ни куда это идет, ни что из этого будет. Единственное, что мы точно знаем, что нам надо обезопасить ядерное оружие и не дать опять восстановиться такой огромной стране. Поэтому мы будем принимать все решения, которые идут, вот так. Поэтому ваши идеи… Я говорю: но мои идеи экономические. Да, но наши - политические. Они в общем с радостью меня задвинули, а Егор готов был делать все, что они скажут.

Копелевич: К событиям. Из того, что нам рассказывал Бурбулис. Программу Гайдара Ельцин читал подробно три дня в Сочи в 20-х числах сентября.

Явлинский: А был такой документ?

Копелевич: Нам рассказывали, что он был готов. И причем он был постраничный, и программа «под ключ» с нормативными документами…

Явлинский: Я, если позволите, выражу сомнения, потому что я никогда не видел, не слышал и не читал, и не знал, что существовал такой документ. Мало того, сам Гайдар говорил, что у него не было никакой программы, они просто действовали и все. По-моему, такой программы не было.

Копелевич: Вы с Борисом Николаевич впоследствии спустя годы общались, обсуждали это?

Бергер: Ну, развилку какую-то?

Явлинский: Нет, мы к этому не возвращались. Мы с ним обсуждали много всего другого, много всего разного…

Копелевич: Раз вы обсуждали, почему, на ваш взгляд, я понимаю, что вы за другого человека будете говорить, почему в тот момент Борис Ельцин выбрал программу Гайдара, как вы сейчас нам рассказываете…

Бергер: Ну, предложения, скажем…

Копелевич: …под давлением Вашингтонского консенсуса.

Явлинский: Нет, это не было давлением. Вот, послушайте, это я вам сейчас скажу, как я думаю. Думаю, что и вы бы приняли точно такое же решение. С одной стороны молодой человек, за ним ни больше ни меньше все Соединенные Штаты вместе с кредитами, и он вам говорит: Борис Николаевич, вот план реформ, мы знаем, что делать, мы вас поддержим, только надо действовать решительно и так далее. [Руководителем группы экономических советников президента России Джеффри] Сакс кричит, что так надо делать, мы так все сделали в Восточной Европе. А с другой стороны есть молодой человек, сорокалетний, у которого нет ни МВФ, ни Вашингтона, ничего. Но у него есть единственное преимущество - он работал в Совете министров СССР и был начальником Сводного отдела, в общем советскую экономику и все, что происходит, он знает, а кроме того он занимается сейчас ручным управлением, поэтому он видит всю эту картину. Но у него нет ни кредитов, ни связей, ни поддержки, он, конечно, английский язык знает, но это и все. И какое же вы примете решение? Ну, конечно, то. И будете просто уговаривать меня, чтобы я к этому присоединился. Об этом меня Ельцин и уговаривал. Вот вы присоединитесь к этому, присоединитесь… А я говорю: но это неправильно. А взять и добиться от Ельцина, чтобы он занял содержательную другую позицию – мне это было не по силам, потому что у меня не было никакого политического веса, потому что я был чиновник. Ну, молодой, ну, известный. Но это было все. А это был Ельцин, эпохальная фигура того времени, мирового масштаба. Ну как я могу его убедить? Ну с этой стороны авторитет всего этого, а с этой стороны - вот то, что я говорю. Он именно это Полторанину и сказал. Я боюсь рисковать с ним, а с кого я потом спрошу? Он этого не говорил, но суть такая. «А кому я потом скажу, что я послушал молодого человека…»

Копелевич: «…И остался без кредитов».



Явлинский: «…И у меня тут происходит кошмар. Кому я это объясню? Кому я это расскажу?».

Копелевич: А к вам понимание такой расстановки сил пришло со временем?

Явлинский: Со временем.

Копелевич: Если бы вы понимали такую расстановку сил, может быть вы бы себя иначе повели, может быть компромисснее, гибче?

Явлинский: Конечно, в деталях мне пришло это позже. Мало того, это пришло позже, потому что я продолжал общаться со всеми. Я ж продолжал общаться с тем же Саксом, который потом сказал, что это было все ошибкой. Это я к чему говорю? К тому, что это не заговор был. Нет, там была политическая составляющая, то что писал «Экономист»…

Копелевич: Мы не назовем это заговором…

Явлинский: Правильно! Это никакой не заговор, это с нашей стороны должно было встретить серьезную политическую позицию, с которой можно было дебатировать с ними и стоять на своем.

Копелевич: Она уже разрушена была, союзного руководства не было…

Явлинский: Союзного не было, а Ельцин не смог вот это вот сделать ну из-за всего. Потом я приехал в [всемирный экономический форум] Давос, и весь Давос меня критиковал за то, что так делать реформу неправильно. А на следующий год уже, когда я приехал в Давос, весь Давос уже меня не критиковал, потому что для всех экономистов все же в мире, если у кого-то, кто является премьер-министром, случилась инфляция 2600%, это все равно, что главный врач, у которого умерли все пациенты. Это только в России можно говорить, что это великий реформатор, а в мире это все. 2600% инфляция? До свидания! Ты больше не реформатор, ты больше никто. 2600% декабрь к декабрю. У нас в декабре 1991 года инфляция была 12-14%, а в декабре 1992 была уже 2600%. В результате гиперинфляции денежные сбережения были конфискованы. Так вот, поскольку через год было уже очевидно, что случилось. Те, кто выступали за год до этого, один из них, хорошо известный вам профессор Гарварда, извинился передо мной. «Я думал, что Явлинский критикует это все из личных амбиций, что ему обидно, что стал премьером Гайдар, а не он. Но я теперь вижу, что он оказался прав».

Надо понимать, что у всех свои национальные интересы – политические, геополитические и другие. Национальные интересы надо уметь отстаивать. Они не должны быть конфронтационными по отношению к другим. Они должны быть осознаны и иметь программу их защиты. А политика состоит в том, чтобы создавать друзей.

Бергер: А в 1991 году была ли сформулирована доктрина, идеология… Вот коммунизм кончился, социализм кончился, и мы теперь создаем что? Была ли фундаментальная идея кем-то сформулирована, понята, осмыслена?

Явлинский: Все зависит от масштаба. То, что держал в голове Горбачев, это вряд ли жизнеспособная…

Бергер: Вряд ли это была мысль о новой системе.

Явлинский: Нет, у него была как раз мысль о новой системе, но та мысль, которая у него была, об этой новой системе, она не выдерживала никакой критики, потому что он все время говорил про этот обновленный социализм, а это все было…

Что касается другой доктрины, то мы пытались, вот посмотрите «Человек. Свобода. Рынок». Экономическую часть я представил. Политическую - в 1993 году приняли Конституцию, это и стало политической моделью.

Копелевич: Один маленький вопрос. Вы очень коротко сказали о разговоре с Гайдаром. Но может быть чуть подробнее?

Явлинский: Разговор был длинный. Он уже был и.о. премьера, и он меня уговаривал, чтобы я тоже вошел [в правительство]. А я его спрашивал, я говорил: Егор, вот ты хочешь освободить цены в один день, ты понимаешь, что будет? Но вот представь себе. Орловский молокозавод, он обслуживает шесть областей, он с сегодня на завтра сможет объявить любые закупочные цены и любые отпускные. Он же уничтожит все, он же установит такие закупочные и такие отпускные, когда все разорятся и ничего не будет. Зачем это делать? Давай потратим год-полтора на то, чтобы вывести систему последовательно и начнем с того, что будем формировать… Короче, ты понимаешь, что ты затеваешь? То, за что ты взялся, это авантюра. Он мне ответил: «ну и что».

На этой фразе, на этой его реплике были построены все наши с ним дальнейшие отношения, потому что я не мог себе представить, как человек, который начинает такое дело, в ответ на, как мне казалось, весьма содержательные соображения, может ответить «ну и что». А дальше он сказал: ты никогда здесь не будешь делать реформы, а я буду. Я спросил: интересно, почему? Он сказал: потому что ты добрый, а я злой, а здесь нужно силой все делать.

Я вообще считаю, что, если суммировать период Ельцина, что это был период, когда Россия шла в исторически правильном направлении, но она на этом пути совершала множество ошибок и преступлений. И, к сожалению, некоторые из них оказались настолько критичными, что после 2000 года она развернула свой путь в другую сторону.
http://www.yavlinsky.ru/news/ekonomika/osen1991

[Adelaida]

-

[Adelaida]

Молоденький Шарий.

[Vadim]

Про демократию интересно.

[Adelaida]

[Matryona]

Где-то читала про личную преданность Кириенко Путину. Вроде как даже репутацией пожертвовал, чтоб создать условия для президентства Путина и отвода от кормушки олигархата. Но, собственно, с чем согласна на 100%, это что невозможно за 4 месяца страну до дефолта довести.

[Vadim]

Руслан Москвитин.

На фоне криков про "русских варваров в Алеппо" и "недопустимость злоупотребления Россией вето в СБ ООН" расскажу я историю, которая произошла с государством Панама в 1989 году. Опять же - только факты, никаких эмоций.

Немного педыстории.

До 1903 года никакого государства Панамы не было. Была Колумбия. В 1879 году на территории Колумбии началось строительство Межокеанского канала. Это первоначальное название Панамского канала. Необходимость его строительства была связана с тем, что в Калифорнии были обнаружены большие запасы золота и требовалось сократить путь его доставки в Европу. Строительством канала занималась французская компания. Строительство шло не шатко не валко и к 1889 году совсем остановилось из-за банкротства компании.

Тогда США решили взять это дело в свои руки. Жителям северо-западных областей Колумбии - провинции Панама - начали активно доказывать, что они не колумбийцы, а панамцы. Что "кровавая Колумбийская империя" веками их гнобила, и не давала расцвести незалежному панамскому народу.

Вскоре по инициативе и при непосредственной поддержке США в северо-западных областях Колумбии вспыхнули беспорядки, и в 1903 г провинция Панама провозгласила независимость от Колумбии. США тут же ввели туда войска "для поддержания мира и спокойствия". С этого момента канал и земля около канала отдается под контроль США. В период с 1904 по 1914 год канал был достроен под руководством офицера инженерных войск армии США Джорджа Вашингтона Готхолса. На строительстве была использована дешёвая рабочая сила — в основном негритянское население Антильских островов, Барбадоса, британской Западной Индии, которое вербовали американские вербовщики, прельщая «высокими» заработками, что в действительности оказалось откровенной ложью.

Демонстрации и бунты вспыхивали против контроля США над каналом в 1927, 1947, 1959 и 1964 годах.

Вторжение США в Панаму началось 20 декабря 1989 года, боевые действия закончились спустя пять дней.
Официальный повод: восстановление демократии и защита жизни 35 тысяч проживающих в Панаме американских граждан.

СОБЫТИЯ, КОТОРЫЕ ПРИВЕЛИ К ВТОРЖЕНИЮ:

1. Панамский канал - важнейший экономический и военный путь, который контролировался США.
В сентябре 1977 года президент Панамы Торрихос и президент США Дж. Картер (по требованиям международного сообщества) подписали соглашение по которому 31 декабря 1999 года США должны были передать контроль над Панамским каналом правительству Панамы.

2. В середине 80-х Правительство США начало давить на Панаму с целью отказаться от этого соглашения. Правительство Панамы категорически отказывалось пересмотреть условия этого соглашения и отношения между двумя странами стали ухудшаться.

3. В феврале 1988 года Министерство Юстиции США обвинило командующего вооружёнными силами Панамы Мануэля Норьегу в торговле наркотиками и ряде других преступлений. Однако предложило снять это обвинение, если генерал уйдет со своего поста и будет способствовать пересмотру соглашения о дальнейшей собственности Панамского канала. Норьега отказался.

4. В апреле 1988 года США увеличили военный контингент, контролирующий панамский канал на 1300 военнослужащих «для обеспечения безопасности граждан и интересов США»

5. В апреле 1989 года президент США принял решение о введении экономических санкций против Панамы. В мае 1989 года США направили ещё 2000 военнослужащих в Панаму «для обеспечения безопасности граждан США»

6. В октябре 1989 года группа офицеров панамской армии при поддержке США предприняли попытку вооружённого переворота с целью смещения Норьеги. Руководителями заговорщиков являлись офицеры, прошедшие военное обучение в США. Переворот провалился. США осудили власти Панамы за нежелание идти по демократическому пути.

7. В ноябре 1989 года президент Панамы Ф. Родригес встретился на пресс-конференции с советскими журналистами. Он сообщил, что сложное социально-экономическое положение в Панаме вызвано враждебной политикой правительства США и сообщил, что Панама планирует расширение связей со странами мира (в том числе, с СССР), чтобы уменьшить уязвимость Панамы вследствие зависимости экономики страны от «одной из великих держав». На следующий после выступления день, 11 ноября 1989 года, США объявили о начале эвакуации всех членов семей военнослужащих США в Панаме (7700 человек) и начали их эвакуацию.

ВОЕННАЯ ОПЕРАЦИЯ "ПРАВОЕ ДЕЛО"

Вторжение началось около часа ночи 20 декабря 1989 года, первыми начали действовать диверсанты, а в два часа ночи тактическая авиация США нанесла удары по объектам в городах Панама, Колон, Рио-Ато и Давид. Основные пункты сопротивления были атакованы одновременно.

Немедленно после начала боевых действий государственное телевидение Панамы было захвачено и прекратило вещание, а спустя час начало транслировать изображение эмблемы Министерства обороны США и требование к жителям Панамы не нападать на граждан и собственность США. Одновременно спец.отряд США предпринял попытку захвата президента Панамы Ф. Родригеса и членов правительства Панамы, однако президенту удалось скрыться.

111 транспортных самолётов США начали десантирование американских войск: 84 из них выбросили воздушный десант, а 27 доставили войска и технику на аэродромы Олбрук, Токумен и авиабазу Ховард посадочным способом. В течение 20 декабря 1989 года (одного дня) оперативные группы США в основном выполнили поставленные перед ними задачи.

22 декабря 1989 года американский полковник Майк Снел сообщил репортёрам, что в доме Мануэля Норьеги в Форт-Амадор его подчинёнными было найдено 50 фунтов кокаина. В дальнейшем, в январе 1990 года, после проведения экспертизы было установлено, что в пакетах находилась мука для изготовления лепёшек. Но сути это уже не меняло.

Очаговое сопротивление продолжалось ещё несколько дней, последние бои состоялись 25 декабря утром. Американское командование опасалось развёртывания повстанческой борьбы, однако этого не произошло.

В Панаме впервые была испытана новая система взаимодействия аппарата психологических операций с гражданскими и военными средствами массовой информации. Для этого был создан специально подобранный и проинструктированный контингент журналистов и фоторепортеров, который к началу боевых действий перебросили на соответствующие объекты.
Разработанная специалистами по психологическому манипулированию информация подавалась жителям США и мировому сообществу через подконтрольные СМИ строго под определенным углом. Кроме того, приёмы «психологической войны» использовались для побуждения панамских военнослужащих к прекращению борьбы и капитуляции.

В результате этого вторжения - правительство Панамы было свергнуто. Новый президент Панамы Гильермо Эндара прибыл в страну вместе с американскими войсками и принял присягу Президента Панамы на военной базе США.

МЕЖДУНАРОДНАЯ РЕАКЦИЯ НА ВТОРЖЕНИЕ:

- После начала вторжения, 15 государств — членов Совета Безопасности ООН проголосовали за осуждение вторжения США в Панаму, но США, Великобритания и Франция использовали право «вето», чтобы заблокировать резолюцию.

- Организация Американских государств осудила вторжение США в Панаму и потребовала вывести войска США с территории Панамы. За принятие резолюции проголосовали 20 государств, против — 1 (США).

- ЕЭС приняло резолюцию, в которой выразило обеспокоенность действиями США.

ПОСЛЕДСТВИЯ ВТОРЖЕНИЯ:

Мануэль Норьега несколько дней находился в посольстве Ватикана, которое окружили солдаты США. Чтобы заставить Норьегу покинуть посольство, американцы установили по периметру посольства динамики, через которые круглосуточно оглушительно громко проигрывали рок-музыку — в результате, обстановка в посольстве стала невыносимой. 3 января 1990 он сдался, был арестован и вывезен в Майами. Приговорён американским судом к 40 годам лишения свободы за поощрение терроризма. Кроме этого приговорен судом нового правительства Панамы к 20 годам тюрьмы за "политические убийства". До сих пор отбывает наказание в одной из тюрьм Панамы.

Новый президент Панамы Гильермо Эндара Галимани немедленно начал кампанию по борьбе с памятью о президенте Торрихосе, который выступал за национализацию зоны Панамского канала. Уже в первые три месяца после вторжения были изданы новые школьные учебники, в которых эра правления Торрихоса и Норьеги была названа как «21 год военной диктатуры»; также были переименованы международный аэропорт Панамы и муниципальный стадион, ранее названные именем Торрихоса.

10 февраля 1990 года Гильермо Эндара Галимани объявил о расформировании вооружённых сил Панамы. За ненадобностью. Официальная причина: "зачем нам кормить свою армию, если нас американцы защищают?"

Панамский канал остался под контролем США "без ограничения сроков" и бесплатно. В 2000 году в условиях марионеточного правительства Панамы (практически - колонии США без собственной армии, без экономики) канал юридически был передан Панаме, как того и требовало международное сообщество. Фактически же обслуживать его осталась Панамско-Американская компания со штаб-квартирой в США.

Вторжение США в Панаму является первой в истории интервенцией США, в качестве теоретического обоснования которой правительство США использовало лозунги «восстановления демократии» и «сохранения демократии». (с)

[Adelaida]

[Vadim]

Очень хороший ролик.

[Mona Lida]

про Немцова с ледорубом угадал на пять с плюсом))

[Vadim]

Царь ватников. )

[Radugnyi]

[Radugnyi]

Секретная переписка вождей: Рузвельт пытался приручить Сталина и называл его «Мой друг»

Что втайне обсуждали между собой главы СССР, США и Великобритании во время Второй мировой войны

В издательстве «Просвещение» выходят два тома «Переписки Сталина с Рузвельтом и Черчиллем в годы Великой Отечественной войны. Документальные исследования». В них собраны уникальные материалы, которые позволяют понять, как складывались отношения между лидерами антигитлеровской коалиции. А главное, можно проследить, как три человека - главы СССР, США и Великобритании - делили послевоенный мир. Сейчас, когда между Америкой, европейскими странами и Россией отношения довольно напряженные, c помощью этой книги можно заглянуть в истоки противоречий.


- Владимир Олегович, кто вообще первым начал эту переписку? - спрашиваю я у одного из авторов книги - завкафедрой Европы и Америки МГИМО, доктора исторических наук Владимира Печатнова.

- Переписка началась в июле 1941 года. Инициатором был Уинстон Черчилль. Для Сталина такой формат общения был внове. А с осени 1941 года началась переписка и с Рузвельтом. Она продолжалась до смерти Рузвельта, а с Черчиллем - до Потсдамской конференции. То есть почти пять лет.

ДОКУМЕНТ

Первое личное послание от г-на Черчилля г-ну Сталину.

Отправлено 7 июля 1941 г. Получено 8 июля 1941 г.

«Мы все здесь очень рады тому, что русские армии оказывают такое сильное, смелое и мужественное сопротивление совершенно не спровоцированному и безжалостному вторжению нацистов. Храбрость и упорство советских солдат и народа вызывают всеобщее восхищение.

Мы сделаем все, чтобы помочь Вам, поскольку это позволят время, географические условия и наши растущие ресурсы. Чем дольше будет продолжаться война, тем большую помощь мы сможем предоставить...

Около 400 самолетов совершали вчера дневные налеты по ту сторону моря. В субботу вечером более 200 тяжелых бомбардировщиков совершили налет на германские города. А прошлой ночью в операциях участвовало около 250 тяжелых бомбардировщиков. Так будет и впредь.

Мы надеемся таким путем заставить Гитлера вернуть часть своих военно-воздушных сил на запад и постепенно ослабить бремя, лежащее на Вашей стране...

Нам нужно лишь продолжать прилагать все усилия, чтобы вышибить дух из злодеев».

читать дальше

- Черчилль вообще-то убежденный антикоммунист, человек, который ненавидел Советский Союз...

- Но именно он 22 июня 1941 года первым заявил о помощи СССР. Ведь был общий враг. Черчилль никогда не скрывал своих чувств к коммунизму, но считал, что в новой войне мы союзники.

Утечки были неизбежны

- По уникальности, по историческому значению и по интенсивности, по калибру фигур эта переписка - явление беспрецедентное. Всего в треугольнике Сталин - Рузвельт - Черчилль прошло около 900 посланий. Писали порой по несколько в день.

- И каким образом?

- Пользовались шифротелеграммами, которые, как правило, направлялись через посольства. И там передавались либо лично нашим послом, либо с нарочным.

- Сигнал шел по радио?

- Да. С зашифровкой и дешифровкой на месте получения.

- Сталин писал письмо...

- ...Оно попадало в секретный отдел наркомата иностранных дел. И оттуда уходило в посольство в Вашингтоне или в Лондоне. Если это было очень важное послание, а посол был вхож к первым лицам, скажем, как Майский к Черчиллю или как Литвинов к Рузвельту, послание вручалось лично. Но чаще передавалось с фельдъегерем либо в Белый дом, либо в канцелярию на Даунинг-стрит.

- Насколько оперативно?

- Сама связь занимала часа три-четыре. Плюс дешифровка. В общем, если послание отправлялось утром, адресат получал его в тот же день.

- Связь была безопасна?

- Одно из первых посланий Рузвельта Сталину перехватила немецкая разведка. Рузвельт пользовался шифром госдепартамента, который был не очень хорошо защищен. Потом Рузвельт стал использовать только связь со своим военно-морским атташе в Москве - более надежную. И больше серьезных систематических взломов переписки немцами и японцами не было. Но утечки были. Например, Форин-офис в Лондоне, когда получал очередную телеграмму Сталина о польских делах, знакомил с ее содержанием польское миграционное правительство в Лондоне. И поляки могли исходя из своих интересов давать утечку в прессу или на радио.

Ложь про второй фронт

- Я так понял, что в конце концов переписка стала носить личный характер.

- С советской стороны ее вели только Молотов и Сталин. Нередко Сталин все писал сам. Но даже если писал Молотов, Сталин обязательно правил текст. По автографам это видно. Причем Сталин иногда менял и смысл, и тональность письма - либо в сторону потепления, либо в сторону ужесточения. Уже с правкой Сталина и его визой «Утверждаю» письмо шло на шифровку.

- А с переводом как? Тут же важны дипломатические нюансы.

- Чаще всего мы пересылали в свое посольство текст на русском языке, а там переводили либо наши, посольские, либо передавали вариант на русском языке в Форин-офис, а там были люди, хорошо знавшие русский язык. То же самое было и в Вашингтоне. А в 1944 году послом в США стал Громыко, он часто сам переводил сталинские послания на английский.

- Читал, что у каждого был свой стиль. Велеречивый, «демократичный» - у Черчилля. Жесткий - у Сталина...

- Отношения сложились по-разному. У Сталина с Черчиллем - более сложные, противоречивые и вместе с тем более интенсивные. Они чаще встречались и лучше знали друг друга. Сталин, конечно, разобрался в натуре Черчилля. Более отстраненные, но и более ровные отношения были с Рузвельтом.

- Рузвельт как раз с большей симпатией относился к СССР.

- Это да.

- Если бы он не умер, еще неизвестно, была бы холодная война...

- Рузвельт, как правило, в послания, подготовленные госдепартаментом или военными, часто добавлял теплую нотку. «Мой друг», - писал он, обращаясь к Сталину. Или передавал приветы, поздравления...

Он придавал большое значение налаживанию личных отношений. Как, впрочем, и Черчилль. Они оба были обуреваемы идеей установления личного контакта со Сталиным. И ревниво относились к конкуренции. Черчилль поначалу был главным корреспондентом Сталина и хотел выступать посредником между главой СССР и Рузвельтом. Рузвельту это надоело. Сам же Сталин, учитывая натуру Черчилля, к нему более настороженно относился, допускал резкие высказывания.

- Например?

- Известно его послание летом 1943 года, когда после англо-американского совещания в очередной раз было отложено открытие второго фронта - уже на 1944 год. Сначала Рузвельт и Черчилль прислали Сталину объяснение причин такого решения. И получили очень резкий ответ. Он перечислил предыдущие обещания Черчилля и Рузвельта об открытии второго фронта. Картина получалась однозначная: союзники сознательно лгали...

ДОКУМЕНТ

Личное и секретное послание премьера И. В. Сталина президенту г. Рузвельту.

Отправлено 11 июня 1943 г.

«Ваше послание, в котором Вы сообщаете о принятых Вами и г. Черчиллем некоторых решениях по вопросам стратегии, получил 4 июня. Благодарю за сообщение.

Как видно из Вашего сообщения, эти решения находятся в противоречии с теми решениями, которые были приняты Вами и г. Черчиллем в начале этого года, о сроках открытия второго фронта в Западной Европе.

Вы, конечно, помните, что в Вашем совместном с г. Черчиллем послании от 26 января сего года сообщалось о принятом тогда решении отвлечь значительные германские сухопутные и военно-воздушные силы с русского фронта и заставить Германию встать на колени в 1943 г.

После этого г. Черчилль от своего и Вашего имени сообщил 12 февраля уточненные сроки англо-американской операции в Тунисе и Средиземном море, а также на западном берегу Европы. В этом сообщении говорилось, что Великобританией и Соединенными Штатами энергично ведутся приготовления к операции форсирования Канала в августе 1943 г. и что если этому помешает погода или другие причины, то эта операция будет подготовлена с участием более крупных сил на сентябрь 1943 г.

Теперь, в мае 1943 г., Вами вместе с г. Черчиллем принимается решение, откладывающее англо-американское вторжение в Западную Европу на весну 1944 г.

Это Ваше решение создает исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитов с крайним напряжением всех своих сил, и предоставляет советскую армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собственным силам, почти в единоборстве с еще очень сильным и опасным врагом.

Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе - в народе и в армии - произведет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидавшейся серьезной поддержки со стороны англо-американских армий.

Что касается Советского Правительства, то оно не находит возможным присоединиться к такому решению, принятому к тому же без его участия и без попытки совместно обсудить этот важнейший вопрос и могущему иметь тяжелые последствия для дальнейшего хода войны».

Между Кабаном и Капитаном

- Письмо Сталина вызвало бурную реакцию со стороны Черчилля. Он даже подумывал о прекращении переписки.

- С Рузвельтом тоже были жесткие объяснения. Самый знаменитый случай - март - начало апреля 1945 года. Знаменитая операция «Кроссворд» - сепаратные переговоры американцев и англичан в Швейцарии с эмиссарами германского командования. Помните, в «Семнадцати мгновениях весны» есть подобный сюжет? Когда Сталин заподозрил, что за его спиной ведутся сепаратные переговоры о капитуляции немцев на Западном фронте, в Италии, он с Рузвельтом позволил себе очень резкий тон.

ДОКУМЕНТ

Лично, строго секретно.

От маршала И. В. Сталина президенту господину Рузвельту.

Отправлено 3 апреля 1945 г.

«Получил Ваше послание по вопросу о переговорах в Берне.

Вы утверждаете, что никаких переговоров не было еще. Надо полагать, что Вас не информировали полностью. Что касается моих военных коллег, то они, на основании имеющихся у них данных, не сомневаются в том, что переговоры были и они закончились соглашением с немцами, в силу которого немецкий командующий на западном фронте маршал Кессельринг согласился открыть фронт и пропустить на восток англо-американские войска, а англо-американцы обещались за это облегчить для немцев условия перемирия.

Я думаю, что мои коллеги близки к истине. В противном случае был бы непонятен тот факт, что англо-американцы отказались допустить в Берн представителей Советского командования для участия в переговорах с немцами.

Я понимаю, что известные плюсы для англо-американских войск имеются в результате этих сепаратных переговоров в Берне или где-то в другом месте, поскольку англо-американские войска получают возможность продвигаться вглубь Германии почти без всякого сопротивления со стороны немцев, но почему надо было скрывать это от русских и почему не предупредили об этом своих союзников - русских?

И вот получается, что в данную минуту немцы на западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с тем немцы продолжают войну с Россией - с союзницей Англии и США.

Понятно, что такая ситуация никак не может служить делу сохранения и укрепления доверия между нашими странами».

- У Рузвельта была надежда после войны подружиться с Советским Союзом, «приручить зверя».

- Он считал, что стоит воздействовать на Сталина как хозяина страны, и тогда можно будет потихоньку повернуть всю систему. Важно было сменить программу в голове Сталина. Одно время ему казалось, что так и происходит. Действительно, произошло примирение с церковью, роспуск Коминтерна, возвращение к русским историческим традициям. Все это давало надежду на то, что Россия становится нормальным, с точки зрения Запада, национальным государством, которое забудет о мировой революции.

- Вы в книжке упоминаете, что в агентурных донесениях у Рузвельта и Черчилля были кодовые имена. Они показывают отношение советской разведки и советского руководства...

- Кабан - Черчилль, Капитан - Рузвельт...

Как делили мир

- Во второй половине войны произошел перелом. Стало понятно, что СССР побеждает. Лидеры стали договариваться о послевоенном переустройстве мира. А вот как? Они же не могли сидеть в Тегеране или Ялте за столом, на котором разложена карта: так, Польша - моя, Венгрия - моя, а вот Франция - твоя.

- Были случаи и такого откровенного обмена - то есть разменять влияние в одной стране на влияние в другой.

- Рузвельт был за то, чтобы оставить страны Прибалтики в сфере влияния СССР?

- И Прибалтику, и Западную Украину, и Западную Белоруссию. То есть границы 1941 года. Союзники понимали, что с этим придется смириться. Черчилль и Рузвельт пишут друг другу: ну не будем же мы воевать с Советским Союзом, когда он снова войдет на эти территории. Тем не менее формально ни англичане, ни американцы не признавали вхождение Прибалтики в Советский Союз. И миссии дипломатические этих прибалтийских стран продолжали функционировать и в США, и в Великобритании.

Сложнее был вопрос Восточной Европы, Ирана, Турции, Дальнего Востока. Там, где развернулась конкуренция за влияние. Надо сказать, что переговоры об этом начались еще в 1941 году. Первый визит в Москву министра иностранных дел Великобритании Идена, правой руки Черчилля, состоялся в декабре 1941 года. Сталин ему предлагает: мы признаем ваше преимущественное влияние в Западной Европе, ваши базы, которые вы можете создать в Голландии, Бельгии, а мы хотели бы, чтобы вы признали границы 1941 года, то есть Прибалтику, Западную Украину, Западную Белоруссию. Плюс наше право на создание военных баз в Румынии и Болгарии.

СПРАВКА «КП»

Рузвельт Франклин Делано - 32-й президент США, возглавлял США во время мирового экономического кризиса и Второй мировой войны. Умер 12 апреля 1945 года.

Черчилль Уинстон Леонард - премьер-министр Великобритании в 1940 - 1945 и 1951- 1955 годах. Его речь в 1946 году в американском Фултоне, по сути, стала объявлением холодной войны СССР.

Гусев Федор Тарасович - в 1943 - 1946 годах посол в Великобритании.

Громыко Андрей Андреевич - с 1943 по 1946 год посол СССР в США.

Иден Энтони - член военного правительства Черчилля в 1940 - 1945 годах. В 1955 - 1957 годах был премьер-министром Великобритании.

[Radugnyi]

К.Г. Юнг. Диагностируя диктаторов

Интервью о природе диктаторства, взятое американским журналистом Х. Р. Никербокером у всемирно известного психиатра Карла Густава Юнга в 1938 г.

очень много букв

Никербокер: Что произойдет, если Гитлера, Муссолини и Сталина, всех вместе, закрыть на замок, выделив для них на неделю буханку хлеба и кувшин воды? Кто-то получит все или они разделят хлеб и воду?

Юнг: Я сомневаюсь, что они поделятся. Гитлер как шаман будет, вероятно, держаться в стороне, не ввязываясь в ссору.

Муссолини и Сталин, каждый по своему собственному праву вождя или сильного, будут, вероятно, добиваться обладания хлебом и водой, и Сталин как более грубый и жестокий, вероятно, получит все.

Существовали два типа сильных людей в примитивном обществе. Один их них вождь, физически более мощный и сильный, чем все его соперники, другой — шаман, сильный не сам по себе, а в силу власти, спроецированной на него людьми. Таким образом, это император и глава религиозной общины. Император как вождь обладал физической силой благодаря своей власти над солдатами; власть же ясновидящего, которым являлся шаман, не его физическая, а реальная власть, которой он обладал вследствие того, что люди признавали за ним магическую сверхъестественную способность, могла временами превосходить власть императора. Он мог, например, помогать или, напротив, строить препятствия на пути к счастливой жизни после смерти, мог объявить вне закона личность, общину или целую нацию и исключением из религиозной жизни общины обречь на лишения и страдания.

Муссолини человек физической силы. Увидев его, вы тотчас сознаете это. Его тело наводит на мысль о хороших мускулах. Он лидер, потому что индивидуально сильнее любого из своих соперников. И действительно, склад ума Муссолини соответствует его классификации, у него ум вождя.

Сталин принадлежит к той же самой категории. Он, однако, не созидатель. Он просто захватил то, что сделал Ленин, вонзил свои зубы и пожирает. Он даже разрушает нетворчески. Ленин снес целую структуру феодального и буржуазного общества в России и заменил ее своим собственным творением. Сталин разрушает его.

С умственной стороны Сталин не так интересен, как Муссолини, которому он подобен в основном типе своей личности, и не имеет ничего общего с таким интересным типом, который представлен Гитлером, типом шамана, человека-мифа.

Никербокер: Тот, кто захватил власть над стасемьюдесятью миллионами людей, подобно Сталину, не может не заинтересовать, нравится он вам или нет.

Юнг: Нет, Сталин именно животное — хитрый злобный мужик, бессознательный зверь, в этом смысле несомненно самый могущественный из всех диктаторов. Он напоминает сибирского саблезубого тигра этой мощной шеей, этими разглаженными усами, этой улыбкой кота, слизывающего сливки. Я могу предположить, что прежде Сталин мог быть Чингисханом. Меня не удивит, если он сделает себя царем.

Гитлер совершенно другой. Его тело не внушает представления о силе. В его облике, прежде всего, обращает на себя внимание полный сновидений, призрачный взгляд. Я был особенно поражен, рассматривая наброски, сделанные с него во время чехословацкого кризиса; его глазами смотрит ясновидящий.

Во всяком случае, не возникает сомнений в том, что Гитлер принадлежит к категории действительно мистических шаманов. Ничего подобного не приходилось видеть в этом мире со времен Магомета — так кто-то отозвался о нем на прошедшем Нюрнбергском съезде партии.

В том, что Гитлер поступает, как нам кажется, необъяснимым и странным, алогичным и неразумным образом, проявляется явно мистическая особенность Гитлера. И обратите внимание даже номенклатура нацистов откровенно мистическая. Взять хотя бы название нацистского государства. Они называют его третий рейх. Почему?

Никербокер: Потому что первым рейхом была Священная Римская империя, второй был основан Бисмарком, третий создал Гитлер.

Юнг: Все так. Но здесь более глубокий смысл. Никто не назвал королевство Карла Великого или державу Вильгельма первым и вторым рейхом. Только нацисты назвали себя третьим рейхом. Потому что это имеет глубокое мистическое значение: в каждом немце выражение «третий рейх» вызывает в его бессознательном библейские ассоциации.

Таким образом, Гитлер, который неоднократно показал, что осознает свое мистическое призвание, предстает для фанатиков третьего рейха чем-то большим, чем простой человек.

Обратимся теперь к широко распространенному возрождению культа Вотана в третьем рейхе. Кто был Вотан? Бог ветра. Рассмотрим название Sturmahteilung — штурмовые войска. Шторм, как вы понимаете, ветер. Точно так же и свастика, вращающаяся фигура, образующая вихрь, с направлением движения всегда в левую сторону подразумевает в буддистском символизме пагубное, неблагоприятное, ориентированное на бессознательное.

И все вместе, эти символы третьего рейха, вслед за его пророком под знаменами ветра и шторма и вращающихся вихрей направляют массовое движение, увлекая немцев в урагане безудержных эмоций все дальше и дальше к судьбе, которую никто, вероятно, даже он сам, ясновидящий, пророк, фюрер, не может предсказать.

Никербокер: Но почему Гитлер, который невольно заставляет каждого немца близ себя падать ниц, обожествляя его, не производит почти никакого впечатления на иностранцев?

Юнг: Совершенно верно. Вообще-то некоторые отреагировали точно так же, как реагирует всякий немец в Германии. Это происходит потому, что для всякого немца Гитлер является зеркалом его бессознательного, в котором не для немца, конечно, ничего не отражается. Он рупор, настолько усиливающий неясный шепот немецкой души, что его может расслышать ухо ее бессознательного.

Он первый человек, который поведал каждому немцу, какую тот все время представляет и видит в своем бессознательном судьбу Германии, особенно после поражения в мировой войне, и единой характерной особенностью, присущей всякой немецкой душе, является типично немецкий комплекс неполноценности, комплекс младшего брата, который всегда немного запаздывает на пир. Власть Гитлера не политическая, она магическая.

Никербокер: Что вы подразумеваете под магической властью?

Юнг: Чтобы понять это, необходимо понять, что такое бессознательное. Это часть нашей ментальной структуры, которая контролируется нами в незначительной степени и в которой откладываются всякого рода впечатления и ощущения, включая сюда мысли и даже заключения, которых мы не осознаем.

Помимо впечатлений, которые мы воспринимаем, существуют всякого рода впечатления, постоянно воздействующие на наши органы чувств, которых мы осознать не можем, потому что они слишком слабы, чтобы привлечь наше сознательное внимание. Они воспринимаются за порогом нашего сознания. Но все эти сублимированные восприятия фокусируются, ничего не утрачивается.

В то время как мы беседуем здесь, кто-то может разговаривать едва слышным голосом в соседней комнате — Вы не обратите на это внимания, но разговор за соседней дверью несомненно регистрируется в вашем бессознательном, подобно нашему разговору, записываемому на диктофон. В то время как вы сидите здесь, мое бессознательное принимает о вас информацию, хотя я ее не осознаю, и вы были бы удивлены, если бы я смог рассказать вам все, что я уже бессознательно узнал о вас за это короткое время.

Секрет власти Гитлера заключается не в том, что eго бессознательное содержательнее, чем мое или ваше. Секрет Гитлера двоякий: во-первых, это исключительный случай, когда бессознательное имеет такой доступ к сознанию, и, во-вторых, он предоставляет бессознательному направлять себя. Он подобен человеку, который внимательно прислушивается к потоку внушений, нашептываемых голосом из таинственного источника, и затем действует в соответствии с ним. В нашем случае даже если наше бессознательное изредка становится доступным для нас через сны, у нас слишком много рациональности, слишком много церебрума, чтобы подчиняться ему. Так вел себя, например, Чемберлен; Гитлер же слушает и подчиняется. Истинный вождь всегда ведом.

Попытаемся понять, как это происходит. Он сам обращается к своему голосу. Его голос есть не что иное, как его собственное бессознательное, в которое немцы спроецировали самих себя; это бессознательное семидесяти восьми миллионов немцев. Это то, что делает его могущественным. Без немцев он, вероятно, не казался бы таким, каким предстает сейчас.

Это буквально соответствует истине, когда он говорит, что если он на что-нибудь способен, то только потому, что за его спиной стоит немецкий народ, или, как он иногда говорит, потому, что он есть Германия. Поэтому с его бессознательным, являющимся вместилищем душ семидесяти восьми миллионов немцев, он могуществен, и с его бессознательным восприятием действительного соотношения политических сил у себя и в мире он до сих пор остается безошибочным.

Вот почему политические решения, которые он принимает, оказываются верными вопреки мнениям всех его советников и вопреки мнениям всех иностранных обозревателей. Всякий раз, когда это происходит, это означает только, что информация, собранная его бессознательным и достигающая сознания, благодаря его исключительному дару оказывается более верной, чем у всех других, немцев и иностранцев, пытавшихся оценить ситуацию и пришедших к иным, чем у него, выводам. И конечно, это означает, что, имея эту информацию в своих руках, он должен быть готов действовать в соответствии с ней.

Никербокер: Я думаю, это относится к трем действительно критическим ситуациям, которые он создал, каждая из которых влекла за собой острую опасность войны: когда он ввел войска в Рейнскую землю в марте 1936 г. и в Австрию в марте 1938 г. и когда он мобилизовал и принудил союзников бросить Чехословакию. Как известно, в каждом из этих случаев многие из самых высокопоставленных военных советников Гитлера предостерегали его от осуществления этих акций, поскольку полагали, что союзники окажут сопротивление и также что Германия потерпит поражение, если начнется война.

Юнг: Верно! Действительно, Гитлер сумел составить мнение о своих противниках лучше, чем кто-либо еще, и хотя казалось, что его встретят силой, он знал, что его противники уступят без борьбы. В этом смысле особенно характерен случай с Чемберленом, когда тот прибыл в Берхтесгаден. Там Гитлер впервые встретился с высшим государственным деятелем Британии.

Так, позднее, в Годесберге, Чемберлен утверждал, что приезжал, чтобы указать Гитлеру, помимо прочего, не заходить слишком далеко, что иначе Британия начнет военные действия. Но бессознательное восприятие Гитлера, которое до сих пор не подводило его, проникло так глубоко в характер британского премьер-министра, что все более поздние ультиматумы и предупреждения из Лондона не производили какого бы то ни было впечатления на его бессознательное. Бессознательно Гитлер знал, он не угадал или почувствовал, он знал, что Британия не рискнет начать войну. Тем не менее, выступление Гитлера в Спортивном дворце, когда он под священной клятвой объявил всему миру, что первого октября введет войска в Чехословакию и без согласия Британии и Франции, это выступление впервые и только раз показало, что Гитлер в свой крайне критический момент испытывает страх, следуя за Гитлером-пророком.

Его голос говорил ему, что надо идти вперед, что все будет хорошо. Но его человеческий рассудок указывал ему на многочисленные опасности, возможно непреодолимые. Поэтому вначале голос Гитлера дрожал; его дыхание прерывалось. Его речь была сумбурной и к концу затянулась. Какой человек не дрогнет в такой момент? В ходе этого выступления, определившего, вероятно, судьбу сотен миллионов людей, он предстал человеком, решившимся на то, чего смертельно боится, но преодолевшим свой страх, потому что так было предписано Голосом.

Было бы большой ошибкой думать, что диктатором становятся вследствие личных обстоятельств. Надо вспомнить закон о диктаторах: «Преследует тот, кого преследовали». Диктаторы должны претерпеть от обстоятельств, способных привести к диктатуре. Диктаторы делаются из человеческого материала, который страдает от непреодолимых нужд. Три диктатора в Европе чудовищно отличаются один от другого, но не так сильно, как они, отличаются их народы.
Никербокер: Его голос не ошибался. Но кто знает, останется ли он верным? Если это так, то было бы весьма интересно проследить ход событий нескольких последующих лет, поскольку он заявил как раз после чешской победы, что сегодня Германия стоит на пороге своего будущего. Это только начало, и, если его голос говорит ему, что немцам предназначено стать повелителями Европы, а возможно, и мира, и если его голос не ошибается, не означает ли это, что тогда мы находимся на пороге чрезвычайно интересного периода истории?

Юнг: Да, по-видимому, немцы теперь убедились, что обрели своего мессию, спасителя, которого они ожидают со времен поражения в мировой войне. Это отличительная способность людей с комплексом неполноценности. До некоторой степени положение немцев необыкновенно напоминает положение евреев древности. Комплекс неполноценности евреев был обусловлен политическими и географическими факторами. Они жили в той части мира, которая уподобилась учебному плацу для завоевателей с любой стороны, и после их возвращения из первого изгнания в Вавилон, когда им грозило уничтожение римлянами, они придумали спасительную идею мессии, который объединит всех евреев в нацию еще раз и спасет их.

И немцы приобрели свой комплекс неполноценности по сходным причинам. Они слишком поздно появились в Дунайской долине и положили начало своей нации намного позднее Британии и Франции, уже процветавших на своем пути к национальному государству. Они слишком запоздали с захватом колоний и основанием империи. Когда они сплотились и объединились в нацию, то, оглядевшись вокруг, обнаружили Британию, Францию и другие страны во всеоружии взрослых наций, богатые колониями, и тогда сделались обиженными и завистливыми, подобно младшему брату, чьи старшие братья захватили львиную долю наследства.

Это был подлинный источник немецкого комплекса неполноценности, который так много определил в их политическом мышлении и деятельности и который, несомненно, имеет теперь решающее значение в их политике в целом. Невозможно, как вы видите, говорить о Гитлере, не говоря о немцах, потому что Гитлер и есть немецкий народ.

Недавно я побывал в Америке, и мне пришло на ум, что можно провести интересные географические параллели с Германией. Я обнаружил, что кое-где на американском восточном побережье существует определенная прослойка людей, которых называют «жалкие белые бедняки», и я понял, что они в своем большинстве являются потомками ранних поселенцев, некоторые из них носят прекрасные старинные английские фамилии. Жалкие белые бедняки остались, когда люди с энергией и инициативой погрузились в свои закрытые фургоны и отправились на Запад.

Затем, на Среднем Западе, вы встретите людей, которых я считаю в Америке наиболее уравновешенными, я имею в виду наиболее уравновешенных психически. Но в некоторых местах далее на запад вы встретите крайне неуравновешенных людей.

Рассматривая Европу в целом, включая Британские острова, мы имеем, как мне кажется, Ирландию и Уэльс эквивалентом вашего западного побережья. Кельты одарены ярким богатым воображением. Затем вашему умеренному Среднему Западу соответствует в Европе Британия и Франция с их психически уравновешенными народами. И затем вы попадаете в Германию, и как раз за ней живут славянские мужики, жалкие белые бедняки в Европе.

Мужики не встают по утрам и спят целый день. Немцы, их, ближайшие соседи, поднимаются по утрам, но слишком поздно. Вы не помните, как немцы даже теперь изображают Германию на всех своих карикатурах?

Никербокер: Да, «Спящий Михель», высокий худой субъект в ночном платье и ночном колпаке.

Юнг: Совершенно верно, и Спящий Михель проспал разделение мира на колониальные империи, и таким образом немцы приобрели свой комплекс неполноценности, который побудил их развязать мировую войну, и, когда они ее проиграли, конечно, их чувство неполноценности только усилилось, появилось ожидание мессии, и таким образом они получили своего Гитлера. Если он не является их истинным Мессией, то он подобен одному из ветхозаветных пророков: его миссия заключается в том, чтобы объединить людей и привести их к Земле Обетованной.

Это объясняет, почему нацисты должны бороться с любого вида религией, кроме их собственного идолопоклонничества. Во всяком случае, у меня не возникает сомнений, что кампания против католической и протестантской церквей, которые они желают заменить новой верой гитлеризма, будет проводиться по очень серьезным, с точки зрения нацистов, причинам, с безжалостной и неослабевающей энергией.

Никербокер: Вы полагаете, что гитлеризм, возможно, станет постоянной религией для Германии, в будущем, подобно магометанству для мусульман?

Юнг: Я думаю, что это весьма вероятно. «Религия» Гитлера наиболее близка к магометанству, реалистичная, земная, обещающая максимум вознаграждений в этой жизни, но с мусульманоподобной Валгаллой, попасть в которую и наслаждаться жизнью в ней имеют возможность достойные немцы. Подобно магометанству, она проповедует доблесть меча. Первая идея Гитлера — сделать своих людей могущественными, ибо дух арийской Германии заслуживает, чтобы его подкрепляли силой, мускулами и мечом.

Конечно, это не духовная религия в том смысле, который мы обычно вкладываем в это понятие. Но вспомним, что в ранние дни христианства церковь претендовала на тотальную власть, как духовную, так и светскую! В наши дни церковь оставила это притязание, которое переняли тоталитарные государства, требующие не только светской, но и духовной власти.

Мне сейчас пришло в голову, что «религиозный» характер гитлеризма подчеркивается также тем, что немецкие общины по всему миру, недосягаемые для политической власти Берлина, усваивают гитлеризм. Обратите внимание на немецкие общины в Южной Америке, особенно в Чили.

Никербокер: Меня удивило, что в этом анализе диктаторов ничего не было сказано о влиянии матери и отца на сильного человека. Доктор Юнг не отводит для них значительной роли?

Юнг: Было бы большой ошибкой думать, что диктатором становятся вследствие личных обстоятельств, например вследствие сильного сопротивления своему отцу. Миллионы людей, противостоящие своим отцам столь же решительно, как, скажем, Муссолини или Гитлер, никогда не станут диктаторами или чем-либо подобным.

Надо вспомнить закон о диктаторах: «Преследует тот, кого преследовали». Диктаторы должны претерпеть от обстоятельств, способных привести к диктатуре. Муссолини пришел в момент, когда страна была в хаосе, рабочие вышли из повиновения и людей страшила угроза большевизма.

Гитлер пришел, когда экономический кризис понизил уровень жизни и увеличил безработицу до невыносимого уровня, а затем великая инфляция, несмотря на дальнейшую стабилизацию, довела до нищеты весь средний класс. Как Гитлер, так и Муссолини получили свою власть от людей, и лишить их власти было бы невозможно. Любопытно, что оба, и Гитлер и Муссолини, основывают свою власть главным образом на низших средних классах, рабочих и фермерах.

Но вернемся к обстоятельствам, при которых диктаторы приходят к власти: Сталин пришел, когда смерть Ленина, уникального творца большевизма, оставила партию и народ без руководства, а страну без определенного будущего. Таким образом, диктаторы делаются из человеческого материала, который страдает от непреодолимых нужд. Три диктатора в Европе чудовищно отличаются один от другого, но не так сильно, как они, отличаются их народы.

Сравните, как воспринимают Гитлера и как относятся к нему немцы, с тем, как относятся к Муссолини итальянцы. Немцы весьма восприимчивы. Они впадают в крайности, они всегда немного неуравновешенны. Они космополиты, граждане мира, легко теряют свою национальную идентичность, любят подражать другим нациям. Всякий немец хотел бы одеваться подобно английскому джентльмену.

Никербокер: Но не Гитлер. Он всегда одевался по-своему, и никто не мог когда-либо обвинить его в том, что он пытается выглядеть так, будто покупает свое платье на Savile Row.

Юнг: Совершенно верно. Поэтому он говорит своим немцам: «Теперь, Gott, вы должны стать настоящими немцами!».

Немцы чрезвычайно восприимчивы к новым идеям, и когда знакомятся с той из них, что находит в них отклик, привлекает их, то способны принять ее на веру, без критики, и на время полностью подпасть под ее влияние, но затем, по прошествии времени, точно таким же способом отбросить ее прочь и усвоить новую идею, возможно совершенно противоположную первой. Таким образом они управляют своей политической жизнью.

Итальянцы более уравновешенны. Их мысли не колеблются и не барахтаются, не скачут и не прерываются вследствие непомерных восторгов, которые являются каждодневными проявлениями германского ума. Поэтому вы находите в Италии дух уравновешенности, которого не хватает в Германии. Когда в Италии к власти пришли фашисты, Муссолини даже не сместил короля. Муссолини действует не через экстаз духа, но как бы с молотком в руке вгоняет Италию в желаемую форму, почти так же, как его отец, бывший кузнецом, изготовлял обычно подковы.

Эта Муссолини-итальянская уравновешенность темперамента подтверждается отношением фашистов к евреям. Вначале они не преследовали евреев совсем, и даже сейчас, когда по различным причинам начали антисемитскую кампанию, первоначальное отношение до некоторой степени сохраняется. Как я полагаю, Муссолини вообще последовал антисемитизму главным образом потому, что убедился, что мировое еврейство неисправимо настроено против фашизма — достаточно вспомнить Леона Блюма во Франции, а также потому, что желал укрепить связи с Гитлером.

Гитлер — шаман, род божественного сосуда, полубожество, более того, миф, тогда как Муссолини — человек, и все в фашистской Италии принимает более гуманную форму, чем в нацистской Германии, где ход событий определяется через откровение. Гитлер как человек едва существует. По меньшей мере, скрывается за своей ролью. Муссолини, напротив, никогда не заслоняется своей ролью. Его роль пропадает за фигурой самого Муссолини.

Я видел дуче и фюрера вместе во время официального визита Муссолини в Берлин. Мне посчастливилось находиться в нескольких ярдах от Муссолини, когда войска прошли гусиным шагом. Если бы я не видел его реакции, то впал бы в распространенное заблуждение, что Муссолини ввел немецкий гусиный шаг в итальянской армии — потому, что подражал Гитлеру. Это разочаровало бы меня, потому что я разглядел в поведении Муссолини несомненный стиль, несомненное выражение самобытного человека с надлежащим пониманием в определенных вопросах.

Например, я думаю, что это проявилось в том, что он сохранил короля. И выбор титула, «дуче» — не дож, как в старой Венеции, не дюк, но дуче, простое итальянское определение вождя, было самобытным и обнаружило надлежащий вкус.

Итак, поскольку я наблюдал за Муссолини, то не мог не заметить, что он следит за лучшим гусиным шагом, какой когда-либо видел, с удовольствием и интересом маленького мальчика в цирке. Он еще больше развеселился, когда появилась кавалерия и верховой барабанщик пустил лошадь галопом, чтобы занять свое место на одной стороне улицы, в то время как отряд остановился на другой. Для этого барабанщик прогалопировал вокруг отряда, развернулся к нему лицом, не касаясь при этом поводьев, и направлял лошадь коленями, в то время как его руки были заняты барабанными палочками.

Это было так великолепно проделано и настолько понравилось Муссолини, что он засмеялся и захлопал в ладоши. Так что введение им впоследствии гусиного шага в Италии, как я убежден, было сделано исключительно для своего собственного эстетического удовольствия. Это действительно наиболее впечатляющий шаг.

По сравнению с Муссолини Гитлер произвел на меня впечатление в некотором роде деревянного каркаса, одетого в платье, механизма, напоминающего робота или с маской робота. В продолжение всей церемонии он ни разу не улыбнулся, как будто он сердился, был в дурном настроении.

Он не обнаружил ни одного человеческого признака. Его лицо выражало непреклонную одержимость целью, без тени юмора. Казалось, что он дублер реального человека и что Гитлер-человек прячется внутри, и прячется намеренно, для того чтобы не нарушить механизм.

Какое поразительное различие между Гитлером и Муссолини! Я не мог не почувствовать расположения к Муссолини. Его жизненная энергия и пластичность были теплыми, человеческими, заразительными. У вас уютное ощущение от Муссолини как человека. Гитлер вас пугает. Вы понимаете, что никогда не будете способны разговаривать с этим человеком, потому что это никто, это не человек, а коллектив. Он не личность, он целая нация.

Я полагаю, безусловно закономерно, что у него нет личного друга. Как можно интимно разговаривать с нацией? Вы можете объяснить Гитлера при личном сближении не более, чем объяснить великое произведение искусства, изучая личность художника. Великое произведение искусства является продуктом времени, мира в целом, в котором живет художник, результатом взаимодействия миллионов людей, которые его окружают, неисчислимых потоков мыслей и энергий, струящихся вокруг него.

Таким образом, Муссолини, который только человек, будет легче найти преемника, чем Гитлеру. К счастью, в отличие от Муссолини я не вижу такой возможности для Гитлера.

Никербокер: Что, если Гитлер женится?

Юнг: Он не женится. Не может быть женатого Гитлера, даже если он женится. Он перестанет быть Гитлером. Но невероятно, что он когда-либо решится на это. Меня не удивит, если станет известно, что он всецело пожертвовал своей сексуальной жизнью ради Дела.

Это нередкое явление, особенно для людей типа шамана, хотя гораздо менее характерное для типа вождя. Муссолини и Сталин, по-видимому, ведут вполне нормальную сексуальную жизнь. Подлинной страстью Гитлера является, конечно, Германия. Можно сказать, что он будет находиться либо под властью женщины, либо под властью Идеи. Идея всегда женственна. Ум женственен, потому-то голова, мозг являются созидательными, следовательно, подобны чреву, женщине. Бессознательное в мужчине представлено всегда в образе женщины; бессознательное в женщине всегда представлено в образе мужчины.

Нация — большой бессмысленный червяк, преследуемый роком, судьбой. У нации не может быть чести; она не может держать слова. Сто самых интеллигентных в мире людей составят вместе тупую толпу. Десять тысяч таких обладают коллективной интеллигентностью крокодила. Не всякий обладает достоинством, но всякий является носителем низших животных инстинктов, обладает внушаемостью пещерного человека, подозрительностью и злобностью дикаря. Монстр — вот что такое нация.
Никербокер: Насколько важную роль играет личное честолюбие в складе характера трех диктаторов?

Юнг: Я сказал бы, что оно играет весьма незначительную роль для Гитлера. Я не думаю, что он честолюбив более, чем обычный человек. Честолюбие Муссолини превышает честолюбие обычного человека, но этого недостаточно, чтобы объяснить его силу. Он сознает также, что соответствует национальной потребности. Гитлер не управляет Германией. Он только истолковывает общее направление событий. Это делает его таинственным и психологически привлекательным. Муссолини в известной мере управляет Италией, но в остальном он является орудием итальянцев.

Другое дело Сталин. В его характере непреодолимое личное честолюбие. Он не отождествляет себя с Россией. Он правит Россией подобно царю. Не забывайте, что он, как бы то ни было, грузин.

Никербокер: Но каким образом объяснить выбранный Сталиным курс? Как мне кажется, Сталин далеко не безынтересен и столь же загадочен. Большую часть своей жизни он был революционером-большевиком. Отец-сапожник и набожная мать отдали его в богословскую школу. В юности он становится революционером и затем на протяжении последующих двадцати пяти лет он ничем не занимался, кроме борьбы с царем и царской полицией. Он сидел в дюжине тюрем и из всех убежал. Как же вы объясните, что человек, который всю свою жизнь боролся против царской тирании, неожиданно уподобляет себя царю?

Юнг: В этом нет ничего удивительного. Потому что вы становитесь тем, с чем вы постоянно боретесь. Что подточило военную силу Рима? Христианство. Завоевав Ближний Восток, римляне оказались завоеванными его религией.

Вы вынужденно смыкаетесь с тем, против чего боретесь, и способны этим заразиться. Необходимо досконально знать царизм, чтобы поразить его. И когда вы убираете царя, то становитесь царем сами, подобно тому, как охотник на диких зверей может уподобиться зверю.

Я знаю одного человека, который после многих лет охоты на крупную дичь в надлежащей спортивной манере был задержан, потому что применил против животных пулемет. Человек сделался кровожадным, как пантеры и львы, которых он убивал.

То же самое относится к борьбе Сталина против царского кровавого угнетения, и теперь он действует как тот же самый царь. По моему мнению, Сталин теперь ничем не отличается от Ивана Грозного.

Никербокер: Ну а то, что уровень жизни в Советском Союзе значительно повысился и продолжает повышаться, начиная с низшей точки голода 1933 г., о чем сообщалось многими и что отмечал я сам?

Юнг: Это так. Но Сталин вместе с тем, что он царь, может быть хорошим администратором. Было бы чудом, если бы кто-нибудь сумел привести такую богатую от природы страну, как Россия, к обнищанию. Сталин не оригинален, он обнаруживает порочную склонность, так грубо и так цинично уподобляя себя перед всеми царю вопреки своим политическим убеждениям! Это действительно пролетарий.

Никербокер: Но вы до сих пор не объяснили мне, каким образом Сталин, лояльный член Коммунистической партии, боровшийся в качестве революционера-подпольщика за общественные идеалы, превратился в узурпатора?

Юнг: По моему мнению, превращение Сталина произошло в ходе революции 1918 г. До этого он, возможно, бескорыстно служил на благо Делу и, вероятно, никогда не задумывался о личной власти для себя самого по той счастливой случайности, что ему, кажется, до поры до времени не представилось даже намека на возможность устремиться к чему-либо подобному личной власти. Для него не существовало проблемы. Но в ходе революции Сталин увидел с самого начала, как захватывают власть. Я уверен, что он сказал себе самому с изумлением: «Но это так легко!». Он должен был следить, как Ленин и другие достигают высшей степени полной власти и сказать себе: «Так вот как это делается! Что ж, я смогу превзойти их. Необходимо лишь убрать того, кто впереди меня».

Он, несомненно, уничтожил бы Ленина, останься тот жив. Ничто не могло остановить его, как ничто не останавливает теперь. Естественно, что он заинтересован, чтобы его страна процветала. Чем богаче и могущественнее страна, тем могущественнее он сам. Тем не менее, он не сможет направить свои усилия всецело на повышение благосостояния страны, пока его личная жажда власти не будет удовлетворена.

Никербокер: Но он сейчас, несомненно, обладает всей полнотой власти?

Юнг: Да, но он должен удержать ее. Он окружен стаей волков. Он вынужден все время держаться настороже. Я должен сказать, что мы, как я думаю, должны быть ему признательны!

Никербокер: За что?

Юнг: За наглядную демонстрацию всему миру очевидной истины, что коммунизм всегда ведет к диктатуре.

Но теперь оставим это в стороне, и позвольте мне объяснить, в чем заключается мое лечение. Как врач, я обязан не только анализировать, ставить диагноз, но и предлагать лечение. Почти все время наш разговор шел о Гитлере и немцах как несравненно более важных явлениях диктатуры. Исходя из сказанного, я должен назначить лечение. Чрезвычайно трудно бороться с такого рода явлением. Это крайне опасно. Я имею в виду род состояния, когда человек действует под принуждением.

Далее, когда мой пациент действует под властью высшей силы, силы в нем самом, подобно голосу Гитлера, я не рискую приказывать ему не подчиняться своему голосу. Он не послушает меня, если я рискну приказать. Он будет действовать даже решительнее, чем если бы я ему не приказывал.

Единственное, что я могу предпринять, это попытаться, интерпретируя голос, побудить больного вести себя с меньшей для него самого и общества опасностью, чем если бы он подчинялся голосу непосредственно без интерпретации.

Никербокер: Но каким образом сохранить мир в Западной Европе, после того как Англия и Франция официально гарантировали теперь границы нового государства Чехословакии? Во всяком случае, не начнется ли там война, если Германия попытается включить это государство-обрубок в свою административную систему?

Юнг: Англия и Франция выполнят свои новые гарантии по отношению к Чехословакии не более, чем выполнила Франция свое предыдущее поручительство за Чехословакию. Никакая нация не держит своего слова. Нация — большой бессмысленный червяк, преследуемый чем? Конечно, роком, судьбой. У нации не может быть чести; она не может держать слова. По этой причине в старые времена старались иметь короля, обладающего личной честью и словом.

Вы понимаете, что сто самых интеллигентных в мире людей составят вместе тупую толпу? Десять тысяч таких обладают коллективной интеллигентностью крокодила. Вы, должно быть, заметили, что разговор за обедом тем ничтожней, чем больше число приглашенных? В толпе качества, которыми кто-либо обладает, размножаются, накапливаются и становятся преобладающими для толпы в целом.

Не всякий обладает достоинством, но всякий является носителем низших животных инстинктов, обладает внушаемостью пещерного человека, подозрительностью и злобностью дикаря. Вследствие этого многомиллионная нация являет собой нечто даже нечеловеческое. Это ящерица, или крокодил, или волк. Нравственность ее государственных деятелей не превышает уровня животноподобной нравственности масс, хотя отдельные деятели демократического государства в состоянии несколько приподняться над общим уровнем.

На Гитлера, однако, более чем на какого-либо другого деятеля в современном мире невозможно рассчитывать, что он выполнит поручительство за Германию в любой международной сделке, в соглашении или договоре, если это будет противоречить ее интересам. Потому что Гитлер — это сама нация. Это объясняет, кроме того, почему Гитлер вынужден говорить так громко, даже в частной беседе, потому что он говорит семьюдесятью восемью миллионами голосов.

Монстр — вот что такое нация. Каждый должен опасаться нации. Это нечто ужасное. Как может подобное иметь честь или слово? Вот почему я за малые нации. Малые нации предполагают малые катастрофы. Большие нации предполагают большие катастрофы.

Я полагаю, единственный путь спасти демократию на Западе (под Западом я подразумеваю также и Америку) - не пытаться остановить Гитлера...Я предлагаю направить его на Восток. Переключить его внимание с Запада и, более того, содействовать ему в том, что удержит его в этом направлении. Послать его в Россию...

Я не думаю, что Германия удовольствуется куском Африки, большим или малым. Германия поглядывает на Британию и Францию ... и задумывается о своих собственных размерах... она готова считать, что должна занять в мире место, не только большее, чем занимает одна из трех великих западных держав, но гораздо большее...Каким образом она достигнет этого без уничтожения одной или более наций? Существует единственное поле приложения ее действий - это Россия... Возможно, потребуется сотня лет, чтобы немцы переварили ее...

Там много земли, одна шестая часть всей поверхности земного шара. Не будет большим уроном для России, если кто-то захватит часть...

Как спасти ваши демократические США?.. Имейте у себя многочисленные армию и флот, но берегите их...Америка должна обладать значительной военной мощью, чтобы сохранить мир в мире или решить исход войны...

...Для нас важно только, что это спасет Запад...Между тем, мы будем спасены, я имею в виду всю западную цивилизацию."

[Vadim]

Суэцкий канал наш, или Уроки победной дипломатической битвы 1956-го

60 лет назад в мире произошло геополитическое землетрясение, о котором почему-то сегодня вспоминают меньше, чем о Карибском ракетном кризисе 1962 года. А зря, потому что в отличие от 1962 года землетрясение под названием "Суэцкий кризис" Москва выиграла вчистую, попутно "уронив" два европейских правительства и став одной из дипломатических столиц мира. В данном случае круглая дата — это начало войны на Ближнем Востоке 29 октября 1956 года, которая длилась до 6 ноября. Но вообще-то самое интересное произошло еще в июле 1955-го.

Шанс от Насера

Историю июля 1955 года мало кто знает по множеству причин, и прежде всего потому, что она связана с именем человека, о котором в СССР после 1957 года положено было забыть и делать вид, что его не было; речь о Дмитрии Шепилове.

В начале следующего года выйдет книга — опыт художественной биографии этого человека, называется она "Советский Кеннеди", (догадайтесь с одного раза, кто автор). Оттуда я и возьму несколько фактов, опирающихся в основном на открытиях из личного архива Шепилова.

Бывший секретарь ЦК КПСС, министр иностранных дел СССР, главный редактор газеты "Правда" Дмитрий Шепилов, 1989 год
Итак, недавно взявший в Египте власть Гамаль Абдель Насер в результате настоящей спецоперации добился приезда в Каир человека, которого называли восходящей звездой послесталинского времени, и которого короткое время в 1956-м зарубежные журналисты именовали "фактически третьим человеком в советском руководстве". Шепилов приехал в Каир в качестве главного редактора "Правды" и главы парламентской комиссии по иностранным делам Совета национальностей. Формально он был приглашен на торжества по поводу 3-й годовщины египетской революции.

Зачем Каиру эта акция была нужна и почему египтян не устраивали обычные каналы общения, например, МИД? А вы вспомните, о каком годе речь. Еще не стала явью идея о союзных СССР социалистических государствах — а тут появляется что-то третье, будущий "третий мир", освобождающийся от колониализма. Как с ним быть, особенно если — как в случае с Насером — с коммунистами там иногда обращались, мягко говоря, неласково?

В общем, новым советским лидерам в новом мире приходилось импровизировать на ходу, и Насер искал и нашел человека, который был на это способен.
Постановка вопроса: Египет повязан по рукам и ногам. Англичане держат в руках тогдашнюю часть Египта — Судан, а это верховья Нила, то есть вода, то есть сельское хозяйство. В стране до 80 тысяч британских войск. Наконец, Суэцкий канал Египту фактически не принадлежит, он по статусу — совместное англо-французское предприятие. У армии страны нет современного оружия.

Предложение Насера: Египет хочет получить советское оружие и быть уверенным, что СССР его не бросит в случае неприятностей. В ответ СССР получает весь Ближний Восток, в том числе потому, что в Египте тренируются люди, которые через несколько лет освободят Алжир от французов. Но держать эти договоренности следует в секрете до лета 1956 года.

Такие шансы выпадают раз в эпоху. И ведь еще надо было принять коллективные решения в Москве, особенно уговорить Хрущева, который по международной части был слабоват. Но — получилось. Кстати, мне приходилось видеть корешок книги под названием "Прорыв Хрущева на Ближний Восток". Ну-ну…

Крымский привет из прошлого
Оружие Египет получил. 25 июня 1956 года 99% египтян избрали Насера президентом. Суэцкий канал был национализирован 26 июля. Ответом на проблему Судана стала Асуанская плотина, сооруженная позже с помощью СССР (так вопрос воды для сельского хозяйства оказался снят).

Все происшедшее было просто бомбой, превращением СССР в ведущего игрока в новой, послевоенной дипломатии — дипломатии глобальной.

Шепилов к тому моменту стал министром иностранных дел СССР — не в последней степени благодаря своему опыту в Каире. Куда он приехал теперь пожинать плоды своих тайных переговоров год назад. "Дезьем анне" за 25 июня 1956 — "Перефразируя Черчилля, секретарь Арабской лиги мог бы сказать, что если потребуется, то его братья по расе для достижения независимости заключили бы союз с дьяволом. "Дьявол" и появился на этой неделе в лице г-на Шепилова". "Экспресс", 26 июня 1956 — "На трибуне улыбался Шепилов, советский министр иностранных дел… СССР уже присутствует в здешнем небе, с учетом МИГов, недавно поставленных Египту, и на земле, в виде военных грузовиков, присутствовавших на здешнем военном параде…"

И вот здесь надо напомнить о почти забытом сегодня, но вдруг ставшем удивительно актуальном эпизоде — Суэцкой конференции в Лондоне в августе того же года. Обсуждали вопрос: по какому праву Египет взял канал, иностранную собственность. Англичане и французы затратили ведь на него определенные деньги.

Из речи главы советской делегации Шепилова на Лондонской конференции: канал строился руками сотен тысяч египтян, вся зона вокруг него полита их потом и кровью. Поэтому канал принадлежит им.

Дело даже не в аргументации, и не в том, что Суэцкую конференцию Москва выиграла, доказав, что собравшиеся не могут ничего диктовать Египту, а в том, что аргумент был по факту принят и стал прецедентом. Прецедентом для множества подобных национализаций в последующие годы по всему миру, когда число независимых государств в мире выросло на несколько десятков. Да, это Крым, принадлежащий жителям Крыма, а не кому-то еще. Забыли Суэцкий эпизод, а зря.

Хотите войны?
Забыли его в том числе потому, что "завтра была война". Не буду пересказывать ее ход. Напал на Египет Израиль, но его поддержали Англия и Франция (Михаил Саакашвили был не первым отработавшим прием провокатора — "мальчика из подворотни", которого выходят защищать большие дяди). И все они были вынуждены отступить.

Почему? Во-первых, СССР оказался верен своему слову защитить Египет. Для этого не потребовались войска. Шепилов… поднял послов Англии и Франции с постели. И принял их в МИДе ночью, произнеся слова: вы что хотите, чтобы началась действительно большая война?
Подействовало! Хотя в той бумаге, которую послы получили, ничего страшного и даже нового не значилось, эффект был вот именно от ночного вызова. Впрочем… ничего страшного? Шепилов отправил аналогичного содержания телеграмму председателю Совета Безопасности ООН Джелалу Абдоху, где предлагалось принять резолюцию, в которой Великобритании, Франции и Израилю надлежало в течение 12 часов прекратить военные действия и в трехдневный срок вывести вторгшиеся войска с территории Египта.

Но было и "во-вторых", ситуация, кажущаяся сегодня немыслимой — негласный альянс Москвы и Вашингтона. Шел, напомню еще раз, 1956 год. США тогда только примеряли на себя роль сверхдержавы, а до них такой сверхдержавой была Великобритания. И американцы все еще добивали смещенного ими лидера, шпыняли где могли. США прекратили оказание англичанам помощи вплоть до полного вывода их войск с египетской территории.

И они прекратили огонь.

После чего упали два правительства. Британское — сразу, французская Четвертая республика продержалась до 1958 года, а потом сломалась как система, дальше было конституционное переустройство и приход президента де Голля.

Москва показала, что может не только завоевывать целые регионы и стоять за своих друзей в беде, но и играть в высшей лиге и вызывать землетрясения в большой политике. Добиться такого результата за год с лишним — да были ли вообще подобные примеры во внешней политике СССР?

Хрущева начали заваливать приглашениями к официальным визитам в западные страны. Активизировались знаменитые дипломатические приемы в Кремле. Шепилова убрали с поста министра иностранных дел — Хрущев вошел во вкус внешней политики — а летом 1957 года он присоединился к бунту фактически всего высшего руководства против Хрущева и, вместе с прочими, был уволен и приговорен к безвестности.

Карибский кризис оказался противоположностью Суэцкому: в 1962 году Москва отступила, рискуя подставить под удар союзника (Кубу).
А Суэцкий канал остался, в каком-то смысле, нашим.
***
Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

http://nikolay-siya.livejournal.com/542 ... ium=social