Вчера, 22 мая, вышла очередная программа Н.С. Михалкова «Бесогон», вышла на его ютьюб-канале, поскольку телеканал «Россия-24» не стал показывать ее. Программа была отчасти посвящена моей персоне, что явствует из ее названия: «Познер, поп Гапон и гуси-лебеди». После ее выхода я получил большое количество звонков из различных инфо-онлайн-каналов с вопросом, буду ли я отвечать на выпады Михалкова в мой адрес, будут ли у меня комментарии, буду ли я как-то реагировать? Я сказал, что еще не решил, что подумаю.
Сегодня утром проснулся с пониманием, что выскажусь, но отвечать Михалкову не стану, да и комментировать его программу тоже не буду, поскольку это не только бессмысленно, но и означало бы опускаться на уровень, который я считаю для себя недопустимым.
дальше здесьВскоре после выхода того «Бесогона», в котором Михалков выставил Билла Гейтса и Германа Грефа, скажем так, не в лучшем свете, мне позвонил приятель и спросил, что я думаю об этом, мол, что происходит с Никитой Сергеевичем? Я сказал, что программу не видел, поскольку ни разу не интересовался «Бесогоном». Приятель настоятельно просил, чтобы я все-таки эту программу посмотрел – что я и сделал.
Не стану излагать, какое она произвела на меня впечатление, однако я решил написать Никите Сергеевичу письмо. Мы давно знакомы (я играл с ним и Андроном Кончаловским, его старшим братом, когда ему было лет 14), хотя и не близко, придерживаемся совершенно разных взглядов и симпатиями друг к другу не страдаем.
Но я считаю, что он вписал свое имя золотыми буквами в историю российского кинематографа, что он был выдающимся режиссером и блестящим актером (пишу «был», потому что давно не видел ничего нового, что подтвердило бы верность этих слов), за что невозможно не уважать его. Именно поэтому я решил написать ему: мне, ценителю его таланта (пусть даже утерянного), не безразлично, что он думает и говорит.
Я позвонил ему, попросил адрес его электронной почты, которого у меня не было, и отправил ему письмо. При этом подчеркнул, что оно носит сугубо личный характер, что я не собираюсь делать его достоянием общественности и прошу его о том же. На следующий день я получил ответ от Никиты Сергеевича.
Прошло несколько дней, и меня пригласили принять участие в утренней программе «Эха Москвы». Я дал согласие, и вот во время эфира ведущие, Александр Плющев и Татьяна Фельгенгауэр, стали спрашивать меня о моем отношении к программе «Бесогон», о которой речь идет выше. И я высказался, высказался не самым лестным образом.
Такова предыстория вопроса. Думаю, если бы я не высказал своего мнения на «Эхе», то не стал бы объектом внимания Михалкова и его «Бесогона». Не гарантирую, но думаю, так. Скорее всего, он обиделся, даже разозлился на меня. Не совсем парламентские выражения, употребленные им в мой адрес, говорят именно об этом.
Хотел бы обратить внимание лишь на один момент: Михалков оправдывает опубликование отрывков из моего письма тем, что я будто бы нарушил свое обещание не публиковать его, выступив на «Эхе Москвы» с критикой его программы. На самом деле я ничего не нарушил, потому что ни разу не сказал, что не стану отвечать на вопрос о том, как я отношусь к его программе, если меня спросят. Так что здесь Никита Сергеевич применил чисто шулерский прием и, увы, не только здесь. Ну да ладно.
С учетом всего сказанного, я считаю, что имею право ознакомить вас как с моим письмом, так и с ответом Н.С. Михалкова. Итак, вот мое письмо – полностью, без каких-либо изъятий или изменений:
«Здравствуйте, Никита Сергеевич,
Посмотрев ту Вашу программу, которую не выпустили в эфир, хотел бы поделиться с Вами некоторыми мыслями. В них, скорее всего, не будет логической связи, что объясняется тем, что я, увы, лишен системного мышления.
Прежде всего, хочу сказать, что я рад тому, что Вы, именно Вы, человек, не испытавший в своем творчестве цензуры – ни в советское время, ни в постсоветское – столкнулись с ней. Я, в отличие от Вас, имел с цензурой постоянное дело в советское время, когда она существовала в лице государственного Главлита, и имею дело с нею, неофициальной, сегодня. Доказывать ее существование в СССР я не стану, поскольку доказательств не требуется. Не счесть количества запрещенных книг, спектаклей, положенных на полку фильмов, а то и смытых пленок того времени. Если же говорить о дне сегодняшнем, то цензура иная, но имеет место быть. Я, например, не могу пригласить в свою программу Алексея Навального (в скобках замечу, что не являюсь его сторонником, даже наоборот, но считаю его фигурой, мнение которой зритель имеет право знать). Я рад, что Вы испытали цензуру, потому что уверен, что никогда от нее Вы не страдали: Вы всегда относились к элите, как советской, так и российской, ни во времена Брежнева, ни во времени Горбачева, ни во времени Ельцина цензура Вас не коснулась и, как мне кажется, полезно такому человеку, как Вы, испытать ее действие. Согласитесь, оскорбительно и мерзко.
Коль скоро я коснулся советского времени, то хотел бы сказать вот что: идеи, на которых основывалась эта власть, были и остаются, на мой взгляд, прекрасными. Но их воплощение оказалось для страны катастрофой. Была погублена русская интеллигенция, явление уникальное в мире, погублена навсегда. Были убиты миллионы ни в чем не повинных людей. Если положить на весы все достижения советской власти – а их было не так уж мало – и урон, нанесенный этой властью народу, то этот урон окажется несравненно весомее. Советская партократия оказалась для страны губительной. Если перечислить имена уничтоженных писателей и поэтов, ученых и философов, имена тех, кто представлял интеллектуальную элиту страны, то волосы встают дыбом. Как мне кажется, ни один народ, кроме русского, не выдержал бы такое, просто бы сгинул.
A propos хотел бы заметить, что Ваши обвинения в адрес Ельцин-Центра, якобы отрицающего целиком и полностью достижения советского времени, ошибочны (надеюсь, что ошибочны, а не намеренное желание навязать зрителю определенное мнение). Я был в этом центре раза четыре, знаю его очень хорошо. Ничего такого там нет, тем более нет отрицания великой русской культуры в лице Пушкина, Гоголя, Достоевского и так далее, что Вы утверждаете. Возможно, Вы там не были. Но это так, как я сказал, a propos.
Хочу признаться Вам, что я ни одной программы «Бесогон» до сегодняшнего дня не смотрел. У нас с Вами во всем, или почти во всем, диаметрально противоположные взгляды, во всяком случае в том, что касается главного. Я бы с охотой провел бы с Вами дебаты на телевизионном экране, когда бы зритель смог выслушать два разных взгляда на жизнь, смог бы взвесить все это и сделать свои выводы, то есть тогда, когда у зрителя был бы выбор (чего нет в Вашей программе – в ней есть только одно мнение, Ваше). Но слушать Вас в, так сказать, неразбавленном виде мне неинтересно, потому что мне понятно, что вы скажете. Не конкретно, конечно, но в принципе.
Что касается снятой с эфира программы. Она представляет собой как раз то, против чего Вы возражаете и чем Вы возмущаетесь: это чистейшее манипулирование людьми. Вы говорите, что у Вас нет иной цели, как задавать вопросы, чтобы люди задумывались. На самом деле, Никита Сергеевич, все эти «вопросы» (ставлю кавычки, потому что они по сути таковыми не являются, они на самом деле являются ответами, ответами, отражающими Вашу точку зрения) задаются, чтобы наталкивать зрителя «задуматься» совершенно определенным образом. Знаете, как шулер сдает карты? Вроде нормально, все получают корректную, «чистую» сдачу, но на самом деле это не так. Вот и Ваши «вопросы» такие же карты. Вроде это не Ваше мнение, мол, вот Вам, дорогие мои зрители, вопросы, подумайте сами над ними. А на самом деле Вы говорите им, что они должны думать. Было бы куда честнее так и сказать: Вот что думаю я, Никита Сергеевич Михалков, согласны вы, не согласны, решайте сами.
В этой программе, в которой злодеями выступают у Вас Билл Гейтс и Герман Греф, Вы приводите слова только тех, кто осуждает их, подтверждает Ваше мнение. Ну, пригласить для разговора Гейтса Вы не можете, а позвать Грефа? Дать ему возможность возразить (а он бы несомненно представил бы свой взгляд)? Ну, если не Грефа, то «кандидата наук, доцента имярек», придерживающегося иного мнения? Нет ни одного слова, ни одного сюжета, в котором содержится иное, чем Ваше, мнение. Разве это не манипулирование?
Вы, с моей точки зрения, делаете это очень хорошо, профессионально и талантливо, может быть, лучше сказать – умело. Потому что очень тонко смешаны элементы правды с ложью. Этим, кстати, отличались все те личности в истории, которых я называю «гамельнскими дудочниками», великие умельцы играть пленительные, хотя и лживые, мелодии на своих дудках и уводившие на гибель миллионы людей.
Это письмо сугубо личное. Я не собираюсь публиковать его (я вообще не поклонник «открытых писем») и просил бы Вас о том же.
В завершение хотел бы сказать Вам, что, несмотря на мою, скажем так, нелестную оценку Вашей программы, я согласен с Вами в одном: Вы подверглись цензуре, категорическим противником которой я являюсь.
Не могу завершить это письмо словами «с уважением», «искренне Ваш» или «желаю всех благ». Скажу так: Будьте здоровы.
Владимир Познер».
А вот ответ Никиты Сергеевича:
«Здравствуйте Владимир Владимирович!
С интересом прочел Ваше письмо. И не без сожаления должен констатировать, что Вы довольно легкомысленно оцениваете мои отношения с цензурой. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что один мой фильм «Родня» получил в Госкино 117 поправок, из которых мне пришлось выполнить 70, чтобы картина вышла на экран. Что касается дебатов: как и Вы, считаю, что позиции друг друга мы знаем. Они почти во всем полярны и потому не вижу необходимости их вновь друг другу разъяснять. Будьте здоровы. НМ.».
Вот, пожалуй, все. Добавлю лишь просьбу всем: прошу не звонить, не писать мне с просьбой о новых высказываниях, комментариях и т.п. У меня нет ни малейшего желания, чтобы все это превратилось в современное «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» или, того хуже, в широко обсуждаемую перепалку Владимира Соловьева с Василием Уткиным. Dixit.
